Утро космоса. Королев и Гагарин

Губарев Владимир Степанович

Две недели, как началась пурга, посадочную пло­щадку в Туре не успевали расчищать от снега. И как это бывало не раз, та тоненькая ниточка, что связывала поселок с Большой землей, порвалась. Ничего необыч­ного не было, в прошлом году почти месяц не летали. Это же Север… Но, видно, где-то неподалеку что-то слу­чилось, о чем пока Козлову не сообщили. Требуют ле­теть, а зачем и к кому – молчали. Так работать Коз­лов не любил и не хотел.

Но в тайге оказались люди.

Два года сидит Козлов в Туре. С тех пор, как по­явился здесь вертолет. Привезли его пароходом, собра­ли. Машина была новая для этих мест, ее берегли. Только в крайнем случае посылали –

с геологами или за больным. «Потихоньку осваивай территорию, – ска­зал тогда начальник управления Аэрофлота, – скоро таких «стрекоз» у нас будет много. А пока ты один. Считай себя испытателем».

Козлов летал много. Но не рисковал. Понимал, что не только летчики с недоверием поглядывали на Ми-4, но и будущие пассажиры предпочитали оленьи упряжки.

Сегодняшний день выдался непривычно погожим. Просветлело, и, если бы посадочная площадка не была занесена снегом, ничто не напоминало о двухнедельном ненастье.

А на аэродроме творилось невообразимое. Словно весь поселок явился сюда с лопатами. Где они столько нашли их?

Козлов не знал, что и в райком партии пришла ка­тегорическая радиограмма: срочно помочь очистить по­садочную площадку. Пошли слухи, что должно приле­теть большое начальство, а на самом деле штаб поиска решил перебраться поближе к месту событий.

Уже в воздухе Козлов получил еще одно сообщение: площадка для его вертолета на «точке» будет готова через полтора часа. Он решил переждать у Мангулова. И поближе к месту, да и метеоролог, наверное, заску­чал, последний раз его навещали месяц назад, когда Козлов завозил ему запасные детали к вышедшему из строя передатчику. У Мангулова всегда готова зимой площадка – ветер сдувал снег со льда…

Диспетчер в Туре возражать не стал. «Вечно что-то выдумываешь, – проворчал он, – не остуди машину, холодновато. Тебя еще придется вытаскивать…»

Мангулов то ли прослушал их переговоры, то ли его предупредили, но встречать вышел, вынырнув из-за уте­са. Козлов заметил его черную фигуру на снегу и повел машину на нее. Мангулов, естественно, стоял на том месте, где снега почти не было.

Мангулов был разговорчив. Он мог рассказывать ча­сами о тайге, о Нижней Тунгуске, о своей работе, если замечал, что его слушают. Впрочем, не очень обижался, когда перебивали, но, забывшись, вновь увлекался и говорил, говорил… Наверное, это черта всех, кто долго живет в одиночестве и наконец-то встречает нового че­ловека. Ходили слухи – и женился он на эвенке пото­му, что она готова была слушать его всю жизнь. Его со­всем не тянуло в Туру, хотя, конечно, можно было бы добиться туда перевода, но как создали тут, на берегу Нижней Тунгуски, метеопункт, так и сидит на нем Мангулов безвыездно. Сначала судили о нем строго, потом привыкли и оставили в покое.

– Ты не знаешь, есть ли среди них астрономы или хотя бы физики? – спросил Мангулов.

– Не слышал, – ответил Козлов. От горячего чая и тепла – в комнате, как всегда, было жарко натопле­но – его немного разморило и тянуло ко сну.

– Наверное, есть, – продолжал Мангулов. – Серд­цем чую – должны быть. У меня всегда так бывает: по­требуется что-то, и тотчас нахожу. Только вчера поду­мал: давно Козлова не видел, позабыл он меня. И по­жалуйста – сидишь ты за столом, беседуем, а разве вечером ты мог подумать о своем прилете сюда?.. Да не волнуйся, крутятся у твоего кузнечика усы, если моя там следит – не беспокойся, она женщина надежная… Или вот, к примеру, два года назад пришла новая ин­струкция. В ней написано ясно: наблюдай, Мангулов, за серебристыми облаками и сразу же сообщай, если заметишь их. Ну, честно говоря, я плохо представ­лял, что это такое, попросил прислать книжки, ознако­мился…

«А наверное, правду говорят, что те книги, что есть у Мангулова, он наизусть учит, – вдруг подумал Коз­лов, – похоже на него».

– …Понятное дело, – продолжал метеоролог, – раньше я как-то на них не обращал внимания. Ну а если поручено, значит, нужно. Лето как раз хорошее выда­лось, начал вставать пораньше, когда солнышко еще не взошло. Ну и вечером на рыбалке тоже поглядываю вверх… Тут у меня неплохое место есть, на скале, при желании обсерваторию соорудить можно – далеко вид­но. Дней двадцать хожу я туда, смотрю. И заметил-та­ки, переливаются эти облака у самого горизонта. Кра­сивые… Отбил сообщение, а мне благодарность объявля­ют: мол, первым заметил. Доброе слово поддерживает, вот и стал я пропадать в «обсерватории», еще не раз видел. Однако уж не благодарят, привыкли, наверное… А ты знаешь про эти облака?

– Нет.

– Напрасно. Интересное это дело. Я зимой подучил­ся немного, потом ребятишек своих настроил – тоже смотрят. Они ведь летом тут живут. Нечего целый день на речке торчать да в тайге, пусть и науке послужат… А о серебристых облаках совсем недавно узнали…

Козлов повернулся к окну, взглянул на машину. Лопасти вращались. Действительно, все жена Мангулова может…

– …Был такой астроном Витольд Цераский. Лет семьдесят назад, в конце прошлого века, увидел он од­нажды у горизонта необычные облака. Астрономам хо­рошая погода нужна, вот и смотрят они на небо повни­мательней, чем другие. И видит этот самый Цераский облака, о которых никто не знает. А работал он на Красной Пресне. Ты в Москве бывал?

– Учился.

– Мне не довелось, хотя, бывает, даже оттуда ра­диограммы передают: мол, посмотри на то или опиши поподробнее полярное сияние… Так вот, Цераский да­же в Москве увидел облака, хотя обычно их можно за­метить только в наших краях… Повезло ему… К чему я все это тебе говорю? Случилось мне в прошлом месяце увидеть большое серебристое облако, представляешь?

– Ну и что такого? – Козлов не удивился.

– В этом-то и дело, – торжествующе сказал Ман­гулов. – Их летом все видят, а я зимой. Впервые зи­мой. Чувствуешь: может, большое открытие в науке по­лучится.

– Сообщил? – заинтересовался Козлов. Ему хоте­лось, чтобы этот странный, но очень милый человек действительно сделал открытие. Даже сон немного сняло.

– Они отвечают: не может такого быть! – Мангу­лов встал из-за стола, подошел к окну. – Как не мо­жет быть, когда я это облако несколько раз видел и из этого окна тоже. Ты-то веришь мне?

– Конечно.

– А может, ты до вечера останешься? – с надеж­дой спросил Мангулов. – Вместе посмотрим… если оно опять появится.

– Сегодня не могу.

– Я понимаю. – Мангулов огорчился, хотя знал, что скоро Козлову вылетать. – Поговори с этими, что в тайге, может, кто из них у меня заночует.

– Обязательно. Сам привезу, – пообещал Коз­лов, – если, конечно, смогу забрать их.

– Я могу дойти, – предложил Мангулов, – здесь верст двадцать, не больше. Снег глубокий, но добраться можно. Бывало и не такое… А меня не прихватишь? В крайнем случае в поселке оставишь, там у меня дела всегда есть.

Козлов, еще несколько минут назад решивший про себя не брать Мангулова («Тот будет обязательно про­ситься, наверное, и разговор об облаках затеял для это­го»), вдруг согласился.