Утро псового лая
Шрифт:
— Кхм…это скажем так, традиции и вообще
— Я не говорю, Дима, что это завтра менять надо. Но — надо. Дивизии слишком неповоротливы. На дивизионные тылы, по хорошему сваливается огромная нагрузка. Они просто не справляются во время большой войны оперативно реагировать на возникшие кризисы. То же и с штабной работой. Людей в дивизии — почти шестнадцать тысяч. И не мне тебе говорить, что их надо круглосуточно кормить, снабжать боеприпасами и амуницией, эвакуировать раненых и вывозить поврежденную технику. Так что сокращать один полк можно смело. Тут же снабжение улучшится
— Согласен, согласен в целом… Громов снова что то чиркнул в блокноте.
— Далее. Убрать из полковых артиллерийских дивизионов — тяжелые батареи(4). Толку от них — ноль, орудия очень тяжелые и маскировать их — морока. По танками особо не применишь, их сразу обнаруживают и уничтожают. Вот — «шесть-шесть»(5) — просто отличное орудие. Легкое, дальнобойное и точное. Вполне универсальное и лучше немецких «универсалов ахт-ахт». Вместо тяжелой батареи, дивизионе — лучше минометы полковые иметь. Там им- самое место. У нас же наоборот. Оружие простое и эффективное, командир пехотный и минометчики — вообще друзья навек. Мина полковая за пару выстрелов с пяти верст может любой дзот вскрыть. И главное, ты пойми- миномет, он рядом с пехотой. И точный и быстрый огонь своих минометов как и дивизионных пушек очень бодрит пехоту. Ты уж мне поверь..
— Верю, Серёжа, ох как верю..
— И последнее. Пулеметно- минометные роты батальонов усиливать надо. Взвод «дегтярей» и взвод 82 миллиметровых минометов — это не о чем. Бронебойный взвод — лучше тоже в батарею преобразовать.
— Ты постой…По моим подсчетам это получится в батальоне — три пехотных роты, пулеметная рота, отдельные минометная и бронебойная батарея? А не много ли огневых средств — на батальон?
— У немцев на батальон — девять бронебойных «пупхенов» и шесть минометов. Не считая что им там из полка или дивизии на усиление пришлют.
Громов снова посмотрел в блокнот, постучал пальцем по кнопкам электронного арифмометра.
— Получается …шесть ДРП(6), шесть крупнокалиберных «дегтярей» и шесть минометов… Но у немцев — нет крупнокалиберных пулеметов в батальонах.
— На наше счастье. У нас же есть и это надо использовать по максимуму. Скажу так, попадая под огонь ДБК — немецкая пехота сразу теряет свой боевой пыл и атака прекращается.
— Вздрогнем?
— Воистину!
— Ты на еду налегай, Серж. Последние деньки свободной торговли продовольствием. Скоро карточки продуктовые введут. Теперь все нормировано будет. Как любой стратегический ресурс, продовольствие теперь будет распределять Госкомитет обороны.
Дельвиг замотал головой.
— Это же …просто военный коммунизм какой то…Наши тузы торговые и хлебные, всякие Руковишниковы да Второвы с гласными из Думы такой вой поднимут…
Громов холодно посмотрел в глаза Дельвигу и тихо, но внятно сказал.
— Да плевать. Госдума теперь- чисто декоративный орган. Как и Сенат …С первого июня в стране — военное положение объявлено. Так что Верховный — если захочет, бошки мигом открутит. Причем, на абсолютно законных основаниях. Та же Госдума и Сенат почти единогласно закон приняли осенью две тысячи третьего…
— Это
— Ага. И бескровной прогерманской социалистической революции в Нидерландах, Дании и Швеции. Наши магнаты — так обделались, что их на штыки насадят, что за любой закон голосовали, лишь бы при своём остаться. Грех было Верховному — этим не воспользоваться…
— Он тогда Верховным- не был… Просто президент, был.
— А сейчас, он Верховный! С угрожающей интонацией, заметил Громов.
Дельвиг отвел взгляд, не желая пускаться в политические, а поэтому абсолютно бессмысленные споры.
Налил Громову и себе и поднял рюмку.
— Ну, за нашего Верховного! Что бы он никогда не ошибался в своих предположениях.
Неожиданно для Дельвига, услышав название тоста, Громов вскочил с рюмкой и залихватски выпив грохнул рюмкой о край стола.
— За Верховного! Стоя!
— Как там Женька? Ты же в Москве был, заходил к нему на службу? Перевел разговор от политики к третьему общему другу, Дельвиг.
— В Москве был. И к Женьке заходил. Но на службе его нет. Его вообще в столице — нет…
— Нет? Это как!?
— А вот так. Ты не хуже меня знаешь, что жандармы и в мирное то время — на теме секретности и конспирации были слегка повернуты. А уж сейчас…. Сплошная паранойя…Так что по жандармскому ведомству- все закрыто. Что там с Женькой Небогатовым, и где он теперь служит, это не известно.
Громов помолчал, потом приблизившись к уху Дельвига зашептал.
— Мне один сослуживец из второго Главка (7), шепнул про Женьку кое чего. Мол, полковник Небогатов — это твой знакомый? Я киваю, говорю — мой. А он мне и говорит. «Молодец твой Небогатов». Если бы не его работа перед самой войной, весь Туркестан сейчас, горел синим пламенем. А он, со своей командой, мятеж там в зародыше подавил. Вот как…
— На Женю это похоже. Его метод работы…Сначала спровоцировать, потом — раздавить. Как тогда, на заставе помнишь, как Женя — Мджанавадзе и его кодлу крысиным ядом потравил и выкрутился…
— Еще бы не помнить! Ну что еще по одной?! За нас и за Женьку?!
Выпили еще. Поговорили о семье, о близких..
Уже перед самым убытием на место службы Дельвига, изрядно поддатый генерал Громов сообщил, печально глядя на пламенеющий закат.
— А я, Серёга, что бы вот сейчас с тобой сидеть и выпивать в последнем бою, перед контузией — приказал людей вешать… Вот так…прямо за шею… у дороги..
— Каких еще людей? Не понял, Дельвиг опасаясь что недавняя контузия и изрядное количество употребленного алкоголя во внутрь генерала, могут повредить рассудок его старого друга..
— Обычных людей. Солдатиков наших… Что из частей бежали и успели в партикулярное переодеться..
Сергей, в либерала играть не стал и хлопнув Громова по плечу, накатил ему еще рюмочку.
— Все правильно сделал, Дима, все правильно. Трусость и паника — болезни заразные, похлеще чумы для действующей армии. Их надо мгновенно пресекать — любыми способами. Ты еще гуманизм проявил. Женя бы — всех дезертиров прямо там из пулемета и скосил, без разбора, для устрашения.