Утро псового лая
Шрифт:
– Какие шаги предпримет ваше правительство в ответ на это преступление, – едва только Герданишвили умолк, переводя дыхание, спросил кто-то из журналистов. – Вы планируете какие-либо дипломатически ходы?
– Русские в очередной раз попытались показать нам свою силу, – сурово и уверенно ответил Зураб Герданишвили, смело взглянув в глаза каждому из стоявших перед ним корреспондентов. – Они пытались вселить в наши сердца ужас, но лишь пробудили готовность до последней капли крови сражаться за свою свободу, во имя торжества демократии и общечеловеческих
Что же касается дипломатических ответных шагов, то уже сегодня русскому послу будет направлена нота протеста. Кроме того, мы подадим жалобы в международные организации с требованием осудить тех, кто отдавал приказы, приведшие к гибели десятков женщин и детей, и тех, кто выполнял их, как военных преступников.
Мы будем требовать, чтобы русским генералам, одобрившим это ужасное убийство, было предъявлено обвинение в геноциде, и чтобы они понесли заслуженную кару. И для этого мы готовы принять на своей земле комиссию из независимых экспертов, которые смогут подтвердить нашу правоту в любом международном трибунале. Мы не оставим безнаказанной гибель наших соотечественников, наших матерей, детей и сестер.
– По некоторым данным, вашим военным удалось уничтожить один из русских самолетов, бомбивших Верхний Чохор. Соответствуют ли эти слухи истине, господин президент?
– К сожалению, воздушные пираты, палачи, на руках которых – кровь десятков ни в чем не повинных граждан моей страны, остались безнаказанными, – с болью в голосе ответил помрачневший, словно от тяжких воспоминаний, грузинский лидер. – У нас нет средств, чтобы на равных бороться с отлично вооруженной русской армией, оснащенной самой современной техникой.
Мы никогда не стремились накапливать вооружения, увеличивать наш военный потенциал, всегда рассчитывая на честность своих соседей. Грузия не стремилась к войне с кем-либо, не желаем мы этого и сейчас, но реалии заставляют нас думать иначе. И я клянусь своим братьям, всем грузинам, что приложу любые усилия, лишь бы кошмар, поразивший эту деревню, никогда больше не повторился. Мы сделаем все для защиты наших рубежей от жестоких и кровожадных соседей, не гнушающихся ничем для достижения своих целей в этом регионе.
Тем временем несколько санитаров, плечистых, небритых, больше похожих на разрубщиков в мясной лавке, чем на медиков, принялись упаковывать изуродованные тела погибших в пластиковые мешки, выгруженные из машин "скорой помощи". Толпа местных жителей, с новой силой запричитав в один голос, обступила теперь уже людей в белых халатах, горестными криками провожая каждое помещенное в пластик тело.
Президент Герданишвили, по-прежнему сопровождаемый множеством корреспондентов и вооруженными до зубов телохранителями, приблизился к месту событий, и цифровые видеокамеры запечатлели навернувшиеся у него на глаза слезы. Тяжело вздохнув, грузинский лидер опустил голову, пряча лицо от посторонних взглядов, и так стоял, пока не исчезло в санитарной
Вслед за грузинами подошли к месту трагедии и русские офицеры, по-прежнему чутко опекаемые президентским охранниками. Русские настороженно озирались по сторонам, словно опасаясь, что не расходившаяся толпа местных жителей, прорвав кольцо сотрудников грузинской службы безопасности, ринется на них, чтобы растерзать на месте.
– Давай-ка, Билли, поговорим с этими парнями, – Хопкинс решительно направился к стоявшим чуть в стороне офицерам, уверенно шагая прямо на вооруженных грузин, которые, похоже, сами чувствовали себя не в своей тарелке. – Пусть и противоположная сторона конфликта получит шанс высказаться. Все же мы живем в мире, где свобода слова ценится превыше всего.
– Говорят, будто убийцы часто приходят на похороны своих жертв, – усмехнувшись, как бы невзначай заметил Бойз, покорно следуя за Хопкинсом в сторону русских военных.
– Не думаю, что эти ребята приехали просто полюбоваться на дело своих рук, – возразил Гарри. – Это было бы просто глупо. Похоже, они сами толком еще не знают, что здесь произошло, и нам это на руку. Если русские станут с нами разговаривать, из их догадок и недоговоренностей мы узнаем больше, чем из официальных заявлений, сто раз перечитанных и профильтрованных цензурой или контрразведкой.
Увидев приближающихся к ним репортеров, русские как-то сразу подобрались, быстро что-то сказав друг другу. Грузины, попытавшиеся остановить Хопкинс и его оператора, не решились применить силу к иностранцам, а потому вынуждены были пропустить журналистов к охраняемым персонам.
– Господа, будьте любезны, представьтесь, пожалуйста, – Гарри говорил по-русски почти без акцента, в совершенстве овладев этим сложным языком за годы своего пребывания в России. – Я – Гарри Хопкинс, корреспондент телекомпании "Би-Би-Си". Если вас не затруднит, джентльмены, я хотел бы взять у вас интервью.
– Генерал-майор Колмогоров, – сквозь зубы настороженно произнес один из офицеров, крупный высокий мужчина в потертом камуфляже, на котором действительно были генеральские погоны и эмблема мотострелковых войск. Его сопровождал еще один полковник с "крылышками" ВВС и два пехотных офицера в чине майоров, державшиеся в стороне, но при этом цепкими взглядами обшаривавшие окрестности. – Я военный атташе России в Тбилиси, и мы прибыли сюда, чтобы своими глазами увидеть то, в чем нас обвинили власти этой страны.
– Так вы готовы ответить на несколько моих вопросов? – поинтересовался Гарри.
– Нам нечего скрывать, и поэтом мы ответим на все ваши вопросы, господин Хопкинс, – спокойно произнес Колмогоров, настороженность которого чуть ослабела.
– Прежде всего, генерал, вы признаете, что русская авиация нанесла удар по селению Верхний Чохор, как утверждают грузины?
– Разумеется, нет, – помотал головой генерал-майор. – Это наглая ложь, преследующая неясные нам цели.