Утро рождается ночью

Семенов Юлиан Семенович

Отдышавшись, Сизов вставал с валунов и шел дальше. Около маленького домика дорожного мастера он встретился с плотником Теминым. Жилистый, длинноногий Темин шел в ватнике и резиновых сапогах, обливаясь потом. За спиной у него были мешок и ружье. Увидав Сизова, плотник заулыбался и еще издали закричал:

– Здоров, Семеныч!

– Здоров, Титыч!
– так же весело ответил ему Сизов.
– Ты это куда отправился?

– А на охоту, - быстрым говорком ответил Темин, - утки много идет, я ее на зиму готовлю. Она,

вяленая-то, что твой конпот.

– Все ты "конпот" говоришь, - усмехнулся Сизов, - я тебя двадцать лет учу - компот. "М" надо говорить, а не "н", понимаешь?

– Да уж как не понять, - уклончиво ответил Темин, - ясно, как божий день, только "конпот" - оно звучнее, Семеныч...

Сизов снова усмехнулся и спросил:

– Ну, а дела как?

– Как сажа бела, - ответил Темин и отвел глаза, - идут дела, крутятся, обратно...

– Оленник новой оградой обнес?

Темин хмыкнул и ответил сердито:

– Обнес.

– А сын как? Не балует?

– Балует, окаянный! Вчера иду, а он с Нинкой-то, Макаровой, любовь крутит...

– Макара Иваныча дочь?

– Она.

– Уж так выросла?

– А чего им... Растут. Мы к земле, они, обратно, к небу.

Темин мельком посмотрел на Сизова, хотел что-то спросить и не стал.

"Наверно, хотел спросить, почему я так плохо выгляжу, - подумал Сизов, - а вот не стал. Это оттого, что он добрый".

– Ну, Титыч, иди, - сказал Сизов, - а то зорьку прозеваешь.

– Пойду, - согласился Темин, - а вечером к тебе наведаюсь, разговор есть.

– Заходи.

– Утки принесу. Они сейчас жирные, что твои кабаны.

– Приноси.

Когда Темин ушел, Сизов почему-то сразу же вспомнил того молоденького врача в клинике. Это было в Москве. Сизову стало в гостинице плохо, и его увезли на "Скорой помощи" в больницу. Наутро молоденький врач, осматривавший его, бегло просмотрел анализы и шепнул своему коллеге, такому же молодому парню:

– Явный лейкоз.

Второй взял анализы, тоже посмотрел и сказал:

– Да, совершенно явно.

Сизов откашлялся и хрипло выговорил:

– Я знаю, что такое лейкоз. Я сам... ветеринар.

Кровь отлила от щек врача. Он сделался бледным, присел на край кровати и сказал:

– Я пошутил.

Сизов чувствовал, как у врача дрожали руки. И он сказал ему:

– Не нервничайте. Все правильно. Только, - он нашел в себе силу улыбнуться, - я более честен с моими пациентами, чем вы. Я никогда не пытаюсь их обмануть, как вы меня.
– Сизов поднялся на локте и попросил: Попросите, чтобы меня выписали.

Я поеду домой. Ведь я успею?

– Я только предполагал, - тихо сказал врач, - может быть, я ошибаюсь. Мы созовем консилиум... Только, пожалуйста, не говорите никому, что я так сболтнул...

Сизову показалось диким слово "сболтнул".

Он растерянно посмотрел на доктора, увидал, что тому никак не больше двадцати пяти лет, и кивнул головой.

– Хорошо, я никому не скажу. Только выпишите меня.

– Подождите, - взмолился врач, - мы консилиум созовем.

– Ну знаете, бросьте, - рассердился Сизов, - нечего вам передо мной ваньку валять.

Потом он долго сидел с врачом в скверике, и тот говорил:

– Понимаете, я сказал так, потому что вы - не наш профиль. Мы травматология, инфаркты. А у вас это, по-видимому, органическое...

Тогда Сизов почти совсем не слушал врача, потому что высчитывал, сколько ему осталось ходить по земле. "Два месяца, - думал он, - а потом конец. Тю-тю..."

Остановившись, он закричал:

– Титыч!

"Ыч! Ыч!" - сразу же откликнулось эхо. Темин отозвался чуть позже. Он крикнул откуда-то из-за поворота:

– Ну, чего?

– Иди сюда!

Темин вернулся. Он подошел к Сизову и спросил:

– Чего звал-то?

"Бежал и совсем не запыхался", - подумал Сизов и почувствовал зависть.

– Ты за утками идешь?

– За утками.

– Слушай, иди лучше за кабаном. Много их у нас?

– Много. А за уткой почему не ходить?

– Так... Не надо. Пусть их летают. А кабана бей, я тебе лицензию выхлопочу.

– Когда выхлопочешь, тогда и пойду, - ответил Темин, нахмурившись, - а пока только птицу лупцевать можно. Так что я пойду.

– Ну, иди, - сказал Сизов, - конечно, иди.

И Сизов пошел дальше, изредка разводя руками и запрокидывая голову, чтобы легче дышалось...

4

Плотник Темин был прекрасным охотником. Сизов убедился в этом семь лет назад, когда на остров пришли волки. Они перебрались с материка по льду залива.

Сначала никто не понимал, отчего олени так нервничают. Они ушли с дальних выгонов и стали жаться к поселку. Оленухи не отпускали от себя маленьких и не разрешали молодым перворожкам ходить в дубняк - лакомиться листвой.

Однажды ранним утром к Сизову в кабинет пришел плотник Темин и сказал:

– Слышь, Семеныч, волки.

Сизов испугался и, вскочив со стула, прошептал:

– Не может быть...

– Может быть, - упрямо возразил Тамин, - пойдем со мной, покажу. Они двух оленей задрали.

Сизов быстро оделся, и они пошли к океану.

Волки знали силу оленей. Они знали, что им не догнать пантача или оленуху где-нибудь в лесу. А оленят матери прятали по тем склонам сопок, где не было снега. А там, где зимой нет снега, там всегда много желтых листьев. Когда олененок приляжет в листьях, пятнистая его спинка сразу же исчезает, сливаясь с цветом земли. Только что, кажется, он шел совсем рядом, но вот мать свистнула - и нет олененка, исчез. Пойди найди его!