Утро Земли
Шрифт:
Там было написано:
В созерцании – свет.
В созидании – музыка
В поэзии – форма.
Тима поднял голову и сосредоточенно взглянул на Регину. Потом медленно повернулся к Элизе. Девушка почувствовала взгляд и доверчиво улыбнулась. Парень тихо вздохнул, опять посмотрел в глаза учительнице.
Учительница видела – в его глазах появилось начало глубокого понимания. Но это была лишь первая ступень. И они на ней уже стояли.
Он прошептал:
В ощущении – тепло.
В созидании – музыка.
В поэзии – форма.
Регина перевела
– Молодец, Тима. Ты сдал этот экзамен самому себе.
Родное небо (девятая новелла)
Союз Юга, остров Ниххон, 115 год после Утра Смерти.
Под ногами дрожал металл.
Его дрожь – как обещание: скоро.
Скоро рукотворная птица коснётся земли.
Нетерпение вперемешку со страхом. Именно так ощущал себя Станислав. И в этих чувствах он был не одинок.
Их пятеро.
Они идут в неизвестность.
Остров Ниххон встретил пришельцев тишиной. После полёта казалось, воздух не то гудел, не то шипел, но на самой границе слышимости. Пандус опустился, пять пар ног в окованных металлом сапогах застучали по гофрированной поверхности.
– Слава, смотри на правый край, – предупредил Станислава Ральф.
И Станислав смотрел, а как же не смотреть?
Его сектор оказался справа. Татьяна держала правый тыл. Ульрик и Эсса слева. Ральф посередине.
– Чисто пока. Мёртвая территория, – доложил по рации Ральф.
Пилот конвертоплана принял сигнал и заглушил двигатели.
– Не зевайте, надо осмотреть окрестности и убедиться, что место посадки в безопасности, – одёрнула всех Татьяна.
Они и правда едва не зазевались.
Вокруг было на что посмотреть. Даже им, пришельцам, которые давно привыкли к причудам Флоры.
Если особо не приглядываться, Флора похожа на мох, который селится на старых стенах, обветренных непогодой и временем. Вокруг места посадки просирались руины, покрытые этим самым «мхом». Но «мох» шевелился. Словно месиво странных серо-зелёных червей.
Станислав сглотнул. Станислав ни разу в жизни не видел настоящей Мёртвой территории, он видел всё это впервые, ему было трудно смотреть.
Пока в Союзе Юга как-то сдерживают Флору, а раньше её звали Липкой заразой. После взгляда на шевеление вокруг Станислав готов был поклясться: те, кто назвал её Липкой заразой, были тысячу раз правы.
Станислав с трудом прогнал тяжёлые мысли – сейчас не время и не место. Какой бы полезной для планеты Земля Флора не была, как бы не крепка была странная, едва уловимая связь его семьи с этой Флорой, Станислав понимал – она Зло.
Флора тянулась к ногам, но дюраль на обуви пришельцев был ей не по зубам. Хотя какие могут быть зубы у водорослей, усмехнулся Станислав.
Они сделали первые шаги прочь от конвертоплана.
– Надо было распылить перед посадкой, – проворчал Станислав и снял с плеча автомат.
Вместо подствольного гранатомёта – две канистры. Одна с химией против флоры, другая с зажигательной смесью. Он с хрустом сомкнул на стволе перчатки в
Струя белой химии ударила во Флору, водоросли съёжились и отступили прочь.
– Прекрати, – остановил его Ральф, – Мы не знаем, как она отреагирует.
«Ох уж мне эти сказочки, – криво усмехнулся Станислав, – Никто никогда не видел, чтобы Флора нападала на человека. Это же водоросли. Жадные, голодные, они покрывают всё без разбору».
Но это всего лишь водоросли.
– Приказ Медиумов, – ответил Ральф на недовольство Станислава, – Я понимаю, что ты чувствуешь. Но, прошу, Слава, держи себя в руках.
Станислав кивнул и коснулся рычага.
Огонёк заплясал перед жерлом ствола. И он опять надавил на курок.
Огненный вал накрыл то место, где недавно шипела химия.
– Успокойся, – опять сказал Ральф.
Станислав решил, что он прав – надо держать себя в руках и просто выполнять приказы. Флора почти не реагирует на огонь, и это кажется смешным. Трава она и есть трава. Её можно просто жечь. Но она растёт слишком быстро. И сама по себе без горючей смеси быстр тухнет. Так смешно, что хочется смеяться, но почему-то он не может смеяться. Станислав выругался.
– Пошли, нужно найти машины, – окликнул группу Ральф.
И они начали осторожно двигаться между разрушенных домов.
Станислав перетянул автомат на плечо и проверил счётчик.
Радиация почти в норме. Хорошо, значит, сильно они не засветятся.
Они осознавали весь риск предприятия. Все предосторожности, которые их обязали соблюдать, были оправданы. Этот конвертоплан – единственное транспортное средство, которое сохранилось у людей. И если он сломается или пропадёт, у Союза Юга не останется шансов. Был ещё один, но его демонтировали много лет назад. Инженеры понять устройство и сделать такие же машины. Увы в Союзе Юга не оказалось станков, и достаточных знаний, чтобы воссоздать это чудо техники. Разобранная машина так и осталась разобранной. Снятые двигатели перенастроили и поместили на лодки, чтобы те курсировали вдоль побережья. Четыре деревянных судёнышка с реактивными двигателями. Это казалось Станиславу немного странным, но он и сам не до конца понимал, в чём тут странность. И часто вспоминал, как говорил один умный человек: всё в нашем мире изменилось.
Пришельцы уходили от транспорта и оставляли за собой чёрные полосы выжженной земли. По краям пятен густого пепла языки пламени лениво лизали Флору. Пламя было почти бездымным, вялым.
Ульрик тихо свистнул.
– Что там? – спросил Ральф.
– Нетварь, похоже.
«Нетварь», – скривился Станислав.
Ударение на букву «е». Существо, поглощённое Флорой. Симбионт. Или их надо называть как-то иначе?
Он подошёл и тоже увидел нетварь. Это был пёс, а может, маленький волк. Шерсть свалялась то тут, то там и лоснилась зеленью Флоры. Липкая зараза прилипла к зверю, но не убила. Не отпустила, но оставила вживых. Станислав до последнего не верил, что когда-нибудь увидит такое. Так вот откуда берутся страшные сказки.