Утро Земли
Шрифт:
– Ты как? – спросил он девушку.
– Отлично, – резко отозвалась Надя, – Всё прошло удачно?
Она сделала вид, что не заметила, как ему плохо, как он нервничает. И равнодушно спросила:
– Ты засветился?
– Надя, ты же знаешь, я шёл на этот риск сознательно.
– Мне то что, я же не собираюсь иметь от тебя детей.
Станислав сглотнул.
А разве он ждал услышать что-то иное? Как ещё она сможет ранить? Но есть ли смысл обижаться и винить её?
Они вдвоем и порознь, у неё, у него, слишком много событий в жизни. Судьба свела их вместе, но вместе они не были.
– Не
– Не сомневаюсь. Ты сильный. Ладно, вон тебя лечить собрались. Иди к ним.
– Очень рад был тебя увидеть.
– Я тоже.
– Надя, я люблю тебя.
Она хмыкнула, и ничего не ответила.
Да и что она могла ответить? Она слишком умна, чтобы не замечать свою болезнь. И ничего не может с этим поделать. Ей нужно время. Или что-то иное.
Иногда в разговорах с Надеждой он ощущал себя так, словно заживо умирает. Сейчас, он глядел ей вслед, и на душе опять было непросто. Однажды Ральф сказал Станиславу, что готов задушить Надежду за то, как она поступает с его другом. Сказал и испугался, какова будет реакция: был случай, кто-то отозвался о Наде невежливо, и едва не дошло до драки. Станислав успокоил Ральфа словам, как он ценит его поддержку, но этот крест он выбрал для себя сам, ему и нести.
Позже из окна больничной палаты он привезённые с Ниххона машины. А значит, теперь всё наладится. На территории уже закладывали фундамент, облицованный дюралем. Союзу Юга повезло: металлургический комплекс в Сиднее пережил Утро Смерти и годы хаоса.
Пройдёт немного времени, и на площади в десять квадратных километров вырастет гигантская крепость. Уже прокопаны артезианские скважины, возведены теплицы под гидропонику, тысячи людей уже перебрались под защиту Цитадели. Они уступили натиску Флоры и оставили родные дома. Несколько сотен человек посменно обходили периметр обжитой и выжигали водоросли, но Флора разрасталась слишком быстро. Никто точное не знал, надолго хватит ресурсов комплекса, химии, смеси для огнемётов.
– Станислав, вас вызывают в Совет, – голос врача прервал размышления, – Вот ваша одежда.
Свёрток стукнулся о покрывало койки.
– Прямо сейчас ждут?
– Да, прямо сейчас.
Он стоял по центру пространства, окружённого колоннами. Зал совета с уступами кресел был чем-то похож на древний Колизей, если верить картинками из книг. Станислав оказался на перекрестии взглядов множества глаз, как гладиатор на смертельной арене.
– Станислав Ушаков, вы добровольно предложили помощь жителям острова Ниххон и пообещали, что если они захотят, то их перевезут на территорию Союза Юга? – произнёс председатель совета, Медиум Чандара.
«Вот в чём дело», – мелькнуло в голове у Станислава.
– Да, я сделал это.
Ропот в рядах людей был едва ему слышен, но чувства парня были обострены до предела. Он не знал, чего хочет Совет. Теперь он переживал вину за предложение помочь. Он ведь и сам не верил, что Союз готов оказать эту помощь. Он говорил от имени всего Союза, и это его вина, бесспорно. Знать бы, чем закончилась встреча Совета с японцем. Но здесь не место и не время задавать подобный вопрос. Время держать ответ.
Председатель Совета дождался, когда умолкнет ропот и тишина воцарится среди Медиумов. Потом опять заговорил:
– Станислав,
– Осознаю, – ему хотелось сказать что-то другое, но он сдерживался. Можно много сказать в своё оправдание, вопрос лишь в том, чем эти слова обернуться.
– Станислав, вы готовы признать, что предложили помощь, и не спросили разрешения у правительства, которое всецело несёт ответственность за каждого человека? Люди день и ночь трудятся для того, чтобы люди могли выжить в трудное время, когда каждая капля воды и каждая крошка пищи на счету? Вы не стали брать в расчёт все эти факты, верно?
– Да, я признаю, что предложил помощь. И всего лишь понадеялся.
– Понадеялись, Станислав?
– Что вы, так же как и я, думаете не только о гражданах с паспортом Союза Юга. После Утра Смерти стёрлись старые границы, стёрлись народы и разногласия. Как бы нам не подсказывал инстинкт держаться своего дома, своих семей, своих обычаев и предрассудков, нам следует помнить одну вещь. Мы все – люди. Нас осталось мало, и нам надо держаться вместе. Вместе мы сильнее, чем порознь. И потом, две тысячи человек – это не просто две тысячи ртов, которые нужно напоить и накормить. Это ещё четыре тысячи рук. Они могут работать на постройке Цитадели.
Он с трудом перевёл дух – после болезни осталась слабость, к тому же, он был чрезвычайно взволнован. Теперь Станислав слушал бешеный стук своего сердца и смотрел в лицо судье. Он тщетно пытался прочесть хоть что-то в бесстрастном взгляде старого индуса. Ожидание тянулось и тянулось, казалось, ему не будет конца.
– Станислав, мы не можем не признать, что предложенная вам помощь серьёзно осложнит и без того напряжённую ситуацию. Пока ещё есть запасы воды и пищи, пока ещё мы можем позволить себе жить так, как жили раньше. Но скоро нашим единственным домом останется Цитадель, и тогда многие будут обречены на лишения. Сомнительно, что все смогут их вытерпеть. И всё-таки, своим поступком вы доказали очень важную вещь, доказать которую трудно. Вы понимаете, о чём я говорю?
– Нет, председатель, не понимаю.
Со страхом и удивлением Станислав увидел, как Чандара рассмеялся.
– Станислав, скажите пожалуйста, как отнеслись те, кто был с вами в экспедиции на Ниххон, к вашему решению предложить помощь этому народу? Нас интересует ваше мнение.
– Я не могу быть абсолютно уверен в своей правоте, но мне кажется, они поступили бы также как поступил я. Они одобрили мой поступок. Это был мой поступок, но я так думаю, они одобрили мой поступок.
– Вы так думаете, или уверены?
– Если угодно, пожалуй, да. Уверен.
На этот раз молчание было долгим. Станислава бил озноб. Неужели своими словами он подставил под удар друзей? Что, ему не следовало так говорить? Да нет же, Медиумы мудры и справедливы. Нет, вряд ли его друзьям что-то угрожает. Это было его решение, он его принял, ему и отвечать.
– Председатель, простите, что прерываю ваши размышления. Не могу не констатировать факта, что рад единодушию, которое высказали мои друзья. Но я повторяю, это мой поступок. Мне за него отвечать. Они ни в чём не виноваты.