Утверждение правды
Шрифт:
– Что?.. – растерянно проронил Император, и Адельхайда, растянув губы в улыбке, приблизилась, уже заметно пошатываясь и с трудом выговаривая слова:
– Не страшно, Ваше Величество. Со мною все будет в порядке.
– Почему? – с подозрением уточнил Буркхард, и та пожала плечами:
– Когда вы ведете такие дела, как я, майстер инквизитор, у вас появляется множество недругов. А если бы вы были еще и женщиной, ваши недруги стали бы врагами, порой – смертельными… Я наняла аптекаря, чтобы он составил для меня распорядок принятия малых доз различных
– Я вас провожу, – непререкаемо вымолвил Император, подхватив ее под локоть, и, направившись к порогу, бросил через плечо, не оборачиваясь: – Я помогу госпоже фон Рихтхофен дойти до ее комнаты и найду для вас ключ от этой двери. Надеюсь, что вы посвятите меня в дальнейшие планы.
– И все-таки – они любовники, – убежденно констатировал Блок, когда Император вышел, поддерживая Адельхайду под локоть; Буркхард усмехнулся:
– Ты сомневался?
– Была пара моментов, когда – да, сомневался… А мне эта дамочка даже начинает нравиться. Крепкие нервы для женщины… Почему фон Люфтенхаймер назвал ее вашей соратницей, Гессе? Порадуйте, скажите, что она наш агент.
– Увы, – развел руками Курт, увидев, как насторожился Бруно. – Не скажу. Могу лишь предположить, что парень имел в виду ее попытки корчить из себя следователя. Таковые попытки наблюдались еще в той истории в Ульме, и он не мог этого не узнать; верней всего – от нее же самой: не скажу, что эта дамочка отличается особенной скромностью.
– А жаль, – равнодушно заметил Буркхард и осведомился, кивнув на тело под ногами: – Он и вправду сказал, где искать виновников?
– Указал дом и улицу. Судя по тому, как отреагировала госпожа фон Рихтхофен, дом этот в своем роде известный, посему мы легко найдем того, кто укажет нам его точно.
– Не надо никого искать, я знаю, где это, – отмахнулся Буркхард, выслушав пересказ признания рыцаря. – Легенда Златницкой: по преданию, лет сто назад в этом доме жил чернокнижник, продавший душу за способность обращать свинец в золото. Кто-то из наших даже проверил эту байку от нечего делать; выяснилось, что все бывшие хозяева этого домишки – честные ремесленники, мирно почившие в бозе. Никакой Зденек вообще никогда в том доме не жил; побасенка… Отец нынешнего владельца, поселившись на окраине Градчан с женой, начал сдавать дом приезжим, чем промышляют теперь уже и его потомки.
– Хороший выбор, – отметил Блок со вздохом. – Приметный дом. Нам бы и в голову не пришло там искать – на виду…
– Близится вечер, – заметил Бруно многозначительно. – Вскоре уже начнет темнеть. Если он не солгал, если верно понял то, что услышал от Каспара, – нам надо поторопиться. Иначе этой ночью Прага позавидует взятому Иерусалиму.
Солнце спускалось уже к самым крышам, плохо видимое за серыми облаками, уступая место предвечерней полумгле; и без того малолюдные в последние дни пражские улицы сейчас и вовсе почти опустели…
К дому, указанному умирающим фон Люфтенхаймером, пробрались задворками и обходными путями – Курт с помощником в сопровождении обоих следователей и пятерка бойцов в поддержке. Дверь безо всяких ухищрений, не стуча и не пытаясь выманить обитателей, буквально внесли внутрь, тут же рассыпавшись по комнатам двух этажей. Время уходило быстро, слишком быстро; иначе никто не стал бы вот так, без предварительной слежки, без подготовки, с ходу врываться на незнакомую территорию с неведомым количеством противников…
Первый этаж был безлюден и в проходной комнате, и в кухне; дом явно был жилым – царящий в нем будничный беспорядок давал это понять лучше, чем что бы то ни было, однако кругом не было ни души.
– Упустили? – предположил Бруно и запнулся, когда над головой что-то ударило в пол второго этажа.
Сверху донесся грохот, остерегающий вскрик Буркхарда, громкая ругань бойца из сопровождения, и Курт, сорвавшись с места, взлетел по лестнице птицей, выхватив клинок на ходу. Лицо, виденное в последний раз не один год назад, внезапно вспомнилось досконально, внятно, ясно; отчетливо вспомнился голос, этот негромкий, неспешный говор, этот взгляд – оценивающий, пристальный…
Вбежав в одну из двух верхних комнат, Курт остановился на пороге, не входя.
На полу, поблескивая в свете садящегося солнца, валялся короткий узкий кинжал, а чуть в стороне, согнувшись пополам, вяло и уже безнадежно силился вырваться из рук Буркхарда и одного из бойцов невысокий молодой человек с разбитым в кровь носом.
– Это не Каспар.
От голоса помощника за спиною Курт едва не вздрогнул; Буркхард обернулся к вошедшим, человек в его руках рванулся изо всех сил, едва не выскользнув из хватки, и инквизитор зло саданул его подошвой по икре, повалив на колени.
– Верткий ублюдок… – выговорил он сквозь зубы, послав вдогонку внушительный тычок в ребра, от которого парень согнулся и зашипел, не пытаясь, однако, больше вырваться. – Вообразите, Гессе, – продолжил Буркхард, когда Курт прошел в комнату, оглядываясь. – Вошли сюда и никого не увидели. Как есть никого. Пустота, и всё. Даже не знаю, как я этого сукина сына учуял – то ли услышал, то ли почувствовал… Но возник он просто-напросто из пустоты. Не прятался и выскочил откуда-то, а прямо перед нашими глазами стоял – и мы его не видели. Каково, а?
– Я б отсюда и вовсе свалил, – гнусавя из-за разбитого носа, пробормотал парень. – И не увидел бы меня ни ты, ни этот солдафон, если б ты не вздумал тут расхаживать и пялиться.
– Разговорчивый, – отметил Бруно без улыбки. – Это обнадеживает. Мне в последние пару дней смотреть на твои допросы уже тошно, да и по ночам плохо спать стал – у меня душевная организация тонкая и ранимая… Может, хоть этот начнет говорить до потери жизнеспособности, а не после?
– Поглядим, – отозвался Курт, приблизившись к задержанному, и присел перед ним на корточки, заглянув в лицо: – Имя?