Утверждение правды
Шрифт:
– Мне предложили de facto стоять во главе самой влиятельной организации в Империи, одной из самых сильных в мире, – возразил итальянец. – Как полагаешь, можно по доброй воле от такого отказаться?
– Можно. Если ты не дурак.
– Точнее – если слаб.
– А если слаб?
– А если нет?
– Управлять Конгрегацией на слабо – это любопытно.
– Ты так служишь, – пожал плечами Висконти. – Отчего бы подобной мотивировке не войти в число и моих обоснований?
– Думаю, они сработаются, – констатировал Бруно, и кардинал лишь молча усмехнулся. – А вы уверены, что в последний момент всё не сорвется? Что его точно поставят на ваше место (прошу прощения, что столь утилитарно подхожу к сему факту), когда вас не станет?
– Итак, –
63
Отвечаю (лат.).
– Дорого обошлось?
– Как уже упоминалось, платил за это не я.
– При всем уважении к вашим ораторским талантам… – начал Бруно с сомнением, и кардинал кивнул, не дослушав:
– Разумеется, если б он не видел во всем этом собственной корысти, Джанни не дал бы ни гроша. Семья – это святое, но никакие сыновья, брачные или внебрачные, не заставили бы его разориться без дальнейшей выгоды… Дабы вам стало все ясней, я вкратце обрисую политическую ситуацию в Италии; точнее, роль в ней семейства Висконти.
– И вас самого.
– Куда же без меня – что Висконти, что Италия?.. – с нарочитым смирением вздохнул кардинал. – Итак, как верно заметил Гессе, Джан Галеаццо пришел к власти не особенно честным путем, однако сие все ж оказалось к лучшему: при всех шероховатостях его характера…
– Вроде травли миланцев собаками, – уточнил Курт, и тот дернул плечом:
– Да, вроде этой досадной мелочи и многого другого… при всем этом, если сравнивать его с дядюшкой – все равно это небо и земля. О том, что впоследствии он подмял под себя Северную и Среднюю Италию, полагаю, не знает только глухой.
– В полководческих умениях не откажешь, – согласился Бруно. – Что есть, то есть.
– Умения были, – продолжил Сфорца, – и владения появились. Однако Италия – та же Германия, лишь in miniatura: на бумаге она часть Империи, на той же бумаге – единое государство, но de facto, да и de jure тоже – скопище разрозненных городов и городишек, мнящих себя государствами. Для них он как был захватчик и aggressor, так и остался. Для решения проблемы легитимности его власти было необходимо вмешательство либо Рима, либо Императора.
– И почему же Висконти выбрал мирского покровителя?
– Папы приходят и уходят, Хоффмайер, а Император и Империя, как показали последние десятилетия, крепнут и остаются. Если сия мысль изначально и не доходила до него во всей полноте, то мои разъяснения, как видно, нужное действие возымели. Согласись, викарий Милана с одной стороны (большего Папа не сумел бы при всем желании – не станут же ради него лишать должностей прочих блюстителей) и ландсфогт Северной и Средней Италии с другой – выбор очевиднейший.
– Папе так не показалось, – заметил Курт. – Паника тогда случилась крупная.
– Забудь о Папе, – возразил Сфорца, и он удивленно вскинул брови, молча переспросив одним взглядом. – Папа – никто.
– Для нунция понтифика, знакомого с предметом, заявление, in universum [64] , логичное, однако уж чрезмерно категорическое.
– Бонифаций IX, – проговорил кардинал размеренно, тоном, каковым, бывало, перечислял знаковые имена на лекциях по истории Церкви, – в миру Пьетро Томачелли из Неаполя, на нынешний день тридцати семи лет от роду, образования никудышного и столь же маловпечатляющих умственных способностей, является правителем Рима и христианского мира лишь документально. Он не принимает никаких решений, не контролирует никого и ничего, не имеет ни малейшего представления о том, как и за счет чего действует вся его государственно-церковная machina. Он располагает самыми общими соображениями относительно происходящего вокруг и никакими – относительно того, что ему полагается с происходящим делать. Вся фактическая власть на данный момент сосредоточена в руках человека, который даже не имеет кардинальского звания – некоего архидиакона в соборе святого Эустатия в Ватикане. С ним договариваются, когда хотят получить какие-либо преференции от понтифика, когда хотят купить серьезную должность в политически значимом регионе или войти в соглашение с Престолом. Единственное, что Папа делает без его участия, это направо и налево продает чины и звания, не имеющие прямого влияния на судьбу Рима in universum и Святого Престола singulatim [65] . Есть сведения, что пронзительную речь с обличениями и анафемой, направленную антипапе в Авиньон, сочинил вовсе не наместник Господа, что все более-менее существенные события и решения, осуществленные Папой, есть дело рук и ума также не папских. И для того, чтобы получить кардинальский чин для Антонио, а тем паче – должность папского посланника, иметь дело пришлось именно с этим человеком. И объясняться, когда Император назначил, по сути, итальянского гражданина на управляющую должность, подчиненную германскому королю, также пришлось с ним, и объясняться тяжело и долго.
64
В общем (лат.).
65
В частности (лат.).
– Но объяснения, судя по тому, что войны и анафемы не разразились, его все же удовлетворили.
– Надеюсь, – с сомнением вздохнул кардинал. – Я приложил все усилия для того, чтобы свести подозрения к нулю и выставить произошедшее лишь тягой Джан Галеаццо к властвованию, а уж эта черта в нем новостью не является и сомнению не подлежит. Собственно, обвинить Императора в том, что он копает под Папу, нельзя: до сего дня правитель Германии вел себя, как единственный вернейший союзник Престола в противостоянии с Авиньоном, едва ль не на каждом углу кричащий о верности и ни разу не давший повода в оной усомниться. Юридически же придраться не к чему: «германский король», как ни крути, все ж Император – обладатель титула «король римлян», а Италия все же часть Империи, и отсутствие в ней наместника скорее недосмотр, нежели обычное положение дел.
– Судя по вашему тону, – вымолвил Бруно хмуро, – у вас остались подозрения, что ваше истолкование этот правящий визирь все же не принял как правдивое.
– С ним говорил не я. Мой крестник не дурак, но все же мне удалось вести с ним дела так, чтобы он полагал нужные мне действия порождением собственных желаний. Поставленный Императором ландсфогт за тридевять земель от собственно Империи как таковой – нам это нужно было, как воздух, это семимильный шаг вперед, и желание Джан Галеаццо ухватить побольше власти пришлось как нельзя более кстати. Дело повернулось так, что он же сам испрашивал у меня совета, каким образом вручить Императору взятку в размере ста тысяч флоринов, дабы получить эту должность.
– Eia. А Император получил хоть грош?
– В верном направлении мыслишь, Гессе, – одобрил Сфорца. – Стало быть, последний мозг еще не загубил на оперативной службе… Угадал. Передавать деньги нашему венценосцу я, разумеется, не стал; фактически я предложил Джанни заплатить мне, обещая все устроить. А деньги и нам самим пригодятся – у Конгрегации назревают немалые и крайне затратные планы на ближайшее будущее, о которых, если будешь хорошо себя вести, я расскажу в свое время.
– Планы на сто тысяч?