Увечный бог
Шрифт:
"Икарий жив. Помни. Сосредоточься на этом. Он меня ждет. Я его найду. Я всё исправлю, снова. Наш маленький мир, замкнутый, непроницаемый для окружающих. Мир, в котором нет вызовов, в котором никто не оспаривает наши деяния, наши ненавистные решения.
Верните мне этот мир, умоляю, прошу.
Самые драгоценные мои обманы - она их украла. Они увидели...
Сеток... Благие боги, на твоем лице отразилась моя измена!
Гадающая по костям, ты украла мою ложь. Поглядите на меня теперь".
Он знал: его предки ушли далеко, очень далеко. Их кости стали прахом под курганами камней и земли. Он знал, что его давно забыли в родном племени.
Тогда почему же он слышит стон духов?
Маппо закрыл уши руками, но это не помогло. Стон длился и длился. На этой пустой равнине он вдруг ощутил себя крошечным, уменьшающимся с каждым шагом. "Мое сердце. Моя честь... съеживается, высыхает... с каждым шагом. Он всего лишь ребенок. Все они. Он спал на руках Грантла. Девочки... они держались за руки Сеток, пели песенки.
Разве не главная обязанность взрослых - оберегать и защищать детей?
Я уже не тот, что прежде. Что я наделал?
Воспоминания. Прошлое. Такое драгоценное... я хочу его назад, хочу всё назад. Икарий, я найду тебя.
Икарий, прошу, спаси меня".
Ливень влез в седло. Поглядел вниз, встретил взор Сеток, кивнул.
Он видел страх и сомнения на ее лице. Хотелось бы найти побольше слов, которые достойно высказать - но он давно истратил слова. Разве недостаточно того, что он намерен сделать? Вопрос, заданный столь откровенно и громко - хотя и в разуме - почти заставил его рассмеяться. Но надо найти слова. Попытаться...
– Я их буду защищать. Обещаю.
– Ты им ничего не задолжал, - возразила она, так крепко обхватив себя руками, что он подумал: она ребра сломает.
– Не твоя забота, не моя. Зачем всё это?
– Я знал Тука.
– Да.
– Я думаю: а он что сделал бы? Вот ответ, Сеток.
Слезы текли по ее лицу. Она сжала губы, словно слова заставили бы высвободить горе, и этого воющего демона никогда больше не удалось бы сковать или отогнать.
– Однажды я оставил детей на смерть, - продолжал он.
– Я бросил Тука. Но в этот раз...
– плечи его дернулись, - надеюсь поступить лучше. К тому же она меня знает. Она будет меня использовать, как делала раньше.
– Он оглядел остальных. Стоянка была пуста. Финт и Полуша, походившие на двух измученных беженок, уже двинулись в путь. Чудная Наперстянка шагала чуть позади, словно была не уверена, рады ли ее компании. Амба шел отдельно, далеко справа. Он глядел прямо перед собой, шаги были напряженными и какими-то хрупкими. А Грантл, перекинувшись несколькими словами с Картографом (тот сидел на могиле Джулы), пошел в сторону. Плечи его опустились,
– До ужаса.
– Ты ничего не смогла бы сделать.
Глаза ее сверкнули: - Это что, должно помочь? Такими словами ты как будто роешь глубокую яму и приглашаешь в нее прыгнуть!
Он отвел глаза.
– Прости.
– Иди, догоняй их.
Он взял поводья, развернул кобылу, ударил пятками по бокам.
"Ты и это просчитала, Олар Этиль? Будут ли твои приветствия насмешливыми?
Ладно, наслаждайся пока, ведь ничто не длится вечно. Я не стану возражать. Не бойся, Тук, я не из забывчивых. Ради тебя я это сделаю или умру, пытаясь".
Он скакал галопом по пустынной земле, пока не заметил Гадающую и ее подопечных. Девочки обернулись и радостно закричали. У Ливня чуть не разорвалось сердце.
Сеток видела, как юный овл скачет за Олар Этилью, как находит ее. Быстрый обмен словами... они продолжили путь, пока не скрылись за обманчивыми неровностями ландшафта. Тогда он отвернулась. Поглядела на Картографа.
– Мальчик плакал от горя. Над мертвым волком. Ты велел его заткнуть. Почему? Что тебя так встревожило?
– Как вышло, - сказал неупокоенный, вставая с могилы и подбираясь ближе, - что лишь слабейший из нас решился отдать жизнь, защищая детей? Я не хотел ранить тебя словами, Сеток. Я лишь пытаюсь понять.
– Иссохшее лицо склонилось, но пустые дыры глазниц не отрывали "взора" от ее лица.
– Возможно, ему особенно нечего было терять?
– Он неловко подошел к трупу ай, встал.
– Нет, было что терять, - бросила она.
– Жизнь, как ты сам сказал.
Картограф поглядел на тело Баалджагга.
– А у него не было даже этого.
– Идешь назад, в свой мертвый мир? Уверена, там гораздо проще. Не надо будет удивляться поступкам нас, жалких смертных.
– Я знаток карт, Сеток. Прислушайся к моим словам. Тебе не пересечь Стеклянную Пустыню. Дойдя до нее, сверни направо, к Южному Элану. Там почти так же плохо, но этого должно хватить. Хотя бы шанс появится.
"Хватить чего? Еды? Воды? Надежды?" – Ты остаешься. Почему?
– В этом месте, - взмахнул рукой Картограф, - является мир мертвых. Ты теперь здесь нежеланная гостья.
Ощутив внезапное потрясение и необъяснимое смущение, Сеток покачала головой.
– Грантл сказал, ты был с ним почти с самого начала. Но теперь ты остаешься здесь?
– Неужели все должны иметь цель?
– спросил Картограф.
– У меня она была, но с этим покончено.
– Голова его повернулась, глядя на север.
– Твое общество было... восхитительным. Но я забыл.
– Он помедлил; когда она была готова задать вопрос, он продолжил: - Вещи ломаются.
– Да, - шепнула она слишком тихо, чтобы он мог расслышать. Протянула руку за свертком с пожитками. Выпрямилась, пошла прочь. Потом замедлила шаги, оглянувшись.
– Картограф, что тебе сказал Грантл? Там, у могилы?