Увечный поручик или приключения советского сержанта в 19 веке
Шрифт:
Глава 15
На свете совсем немного людей, которые хотят заниматься политикой; гораздо меньше, чем о ней рассуждают. Ну а главная черта любого политика — самоуверенность, поэтому сомневающимся там делать нечего. Аркадьев сомневался всегда и во всем, а сейчас он сомневался стоит ли ему вмешиваться в государственные дела с учетом своего послезнания. Собственно знаний истории у него было немного: ну не учили в СССР про царей и губернаторов, а только про революционеров и полководцев. Но про убийство Александра Второго 1 марта 1881 года помнил и был на распутье: вмешаться или нет. А если вмешаться, то каким образом, ведь кроме нескольких фамилий у него ничего не было. Хорошо, что до теракта еще целый год.
Когда-то в школьной библиотеке Данила Сазонов прочел воспоминания революционерки-террористки и был очень расстроен нищетой в той России, но не смог понять, почему семья этой революционерки голодала, имея 8 десятин (гектаров) земли, двух коров, двух лошадей и кучу кур. У Данилиного дяди было всего 20 соток земли, и никто не голодал, а у самого дяди и его жены успешно росли немалые животы. Рассказы деда Шаброва многое открыли Даниле, поэтому к революционерам он относился, мягко говоря, без симпатии.
Аркадьев также за два года насмотрелся на нынешнюю аристократию и соглашался, что ей пора на свалку истории, но не такой же ценой! Занятый учебой и двигателем, Евгений постоянно откладывал эти вопросы на будущее.
5 февраля 1880 года взорвали бомбу в Зимнем дворце. Аркадий вспомнил, что учил это по истории, но дату забыл, хотя фамилию Халтурин помнил. Он не обратил бы внимания на это событие, но через два дня прочел в газете фамилии 11 погибших солдат и с ужасом увидел: Филимонов и Гаер.
— Чокнутые бездельники! Убили хороших, смелых ребят, добавили сирот и вдов ради своих амбиций и витания в облаках. Вот радовались ребята близостью к царю, а получили смерть не в бою, а во дворце. Этого я господам террористам не прощу, — зло подумал бывший поручик.
С этого дня Евгений уже не думал вмешаться или нет, а думал как.
Полковник Федор Анатольевич Колышкин устало сидел в своем кабинете и пытался сосредоточится перед приемом посетителей. Он уже четырнадцатый год был начальником «Отделения по охранению порядка и спокойствия в столице», которое в народе давно называли «охранкой» и очень не любили. Собственно, они особо не афишировали свою деятельность, но среди смутьянов их считали главными палачами империи. Усталость и безразличие накопилась главным образом оттого, что они ловили социалистов, а суды отпускали их и те уходили героями.
— Много людей на прием? — спросил полковник адьютанта.
— Нет, всего трое, — ответил тот. — Вам чаю принести?
— Неси.
Первые двое оказались обыкновенными сутяжниками, пытающимися засудить знакомых, но они здорово завели Федора Анатольевича, что перед приемом третьего он умылся холодной водой и восстанавливал дыхание. Наконец попросил зайти следующего.
— Здравия желаю, господин полковник! Позвольте отрекомендоваться: поручик в отставке граф Аркадьев Евгений Львович. В настоящее время студент 3 курса практического института.
— Очень приятно, граф, садитесь, — Колышкин оглядел поручика и увидел ордена. — Воевали?
— Да, в Болгарии, — Евгений помедлил немного. — Не знаю, насколько важны для вас мои сведения, но как офицер и патриот считаю нужным сообщить их вам.
— Слушаю вас, граф, — Колышкин заметно поморщился при слове патриот — оно здесь звучало слишком часто.
— Неделю назад на студенческих гуляньях я случайно услышал… ладно, пусть подслушал, разговор двух мужчин, один из которых явно не был студентом, а второго я не разглядел. Так вот тот первый уговаривал студента принять участие в неких опытах с нитроглицерином. При разговоре несколько раз звучали фамилии Желябов, Михайлов и Перовская, а самого мужчину второй звал Кибальчич. Каюсь, я не придал значения разговору, но позавчера случайно прочитал о розыске Желябова и Перовской, про Кибальчича там не было ни слова. Проанализировав разговор, я понял, что они готовят бомбу и покушение на императора. Кибальчича я хорошо рассмотрел и могу опознать при необходимости.
Полковник встал и дважды прошел вдоль стола:
— Какие задачи вы выполняли на войне, поручик?
— Я командовал взводом разведчиков и часто ходил по тылам неприятеля.
— Как я предполагаю, у вас есть план поимки злодеев, — Колышкин ехидно взглянул на Евгения, но тот остался серьезен.
— Да. Я прошу дать в мое распоряжение опытного филера, и я выйду на их след.
Полковнику стало досадно: «Кем себя вообразил этот граф? Начитался французских романов? Но ведь и не выгонишь, может пожаловаться, да и родственники вдруг влиятельные».
— Послушайте, поручик, вы пришли к профессионалам, у нас достаточно агентов, филеров и офицеров, чтобы победить эту мразь. Всех перечисленных социалистов мы знаем, упорно ищем и обязательно найдем. Если увидите вашего знакомца, постарайтесь хотя бы примерно проследить, где он обитает, раз вы разведчик, — закончил с нескрываемым раздражением полковник, встав со стула и явно ожидая ухода посетителя.
«Да, профессионалы, которые все прошляпили», — сердито подумал Аркадьев.
— Господин полковник, я отлично понимаю, что зацепил вашу профессиональную гордость, но при взрыве в Зимнем погибли два моих друга-сослуживца и я буду искать террористов с вашей помощью или без, — уже со злостью добавил он, оставаясь сидеть.
Федор Анатольевич помолчал несколько минут, затем спросил:
— Что вы намерены предпринять?
— У меня есть кое-какие идеи, но лучше бы я озвучил их вашему агенту или филеру, не знаю вашей иерархии, желательно одному из лучших.
Колышкин отошел к окну, посмотрел на майскую зелень и захотел на дачу, а лучше в отставку, не дожидаясь давно заслуженного чина генерала. «Черт с ним, а вдруг что-нибудь выйдет», — решил полковник и позвал адъютанта:
— Найди агента Хабарова, он где-то здесь.
Спустя три минуты в комнату вошел очень обычный господин, похожий и на приказчика магазина и на мелкого чиновника с совершенно не запоминающейся внешностью, но цепким взглядом маленьких глаз. «Пожалуй я его и не узнаю через день», — невольно подумал Аркадьев.
— Вот наш лучший агент Афанасий Петрович Хабаров. Господин граф изложите ему свои мысли и дай бог вам удачи, — полковник был доволен, что сбагрил докучливого поручика подчиненному.
Аркадьев вышел первым из кабинета полковника и предложил: