Увековечено костями

Бекетт Саймон

— Извините. Не следовало спрашивать, — выпалила она. — Просто не могу поверить, что у нас такое могло случиться. В баре только это и обсуждают. Никто понятия не имеет, кем могла быть жертва, не говоря уже о преступнике.

Я пробурчал что-то невнятное. Такого развития дел мы и пытались избежать. Теперь сплетни и слухи заполнят вакуум, образованный отсутствием фактов. Будут толочь воду в ступе и сеять подозрения. Единственный человек, кому это на руку, — убийца.

— Так вы собираетесь приехать на Руну в следующий отпуск? — спросила

Эллен, пытаясь разрядить атмосферу.

Я засмеялся. Было больно.

— Не смешите меня.

Эллен улыбнулась:

— Скажите, с вами всегда происходят такие истории?

— Обычно нет. Должно быть, несчастливое место.

Улыбка сошла с ее лица.

— Это точно.

— А вы? — поймал я удачный момент. — Вам здесь нравится?

Она переключила все свое внимание на порез.

— Тут не так уж плохо. Летом чудные ночи. Восполняют дни, как сегодня.

— Но… — подтолкнул я.

— Но… остров у нас маленький. Постоянно видишь одни и те же лица. Заезжает пара подрядчиков и случайный турист, и все. И в материальном плане приходится бороться за выживание. Иногда мне хочется… впрочем, не важно.

— Продолжайте.

Лицо Эллен омрачилось грустью, которую она обычно скрывает.

— Мне хочется уехать отсюда. Покинуть это место, отель, остров, забрать Анну и уплыть. Все равно куда. Чтобы там была приличная школа, магазины и рестораны, где тебя никто не знает, где ты не знаешь никого.

— И что же вас останавливает?

Она отрешенно покачала головой:

— Все не так просто. Я выросла на Руне, у меня здесь все. Куда я подамся?

— Эндрю Броуди сказал мне, вы учились в колледже. Так воспользуйтесь своими знаниями.

— Наплел историй, да? — Эллен не знала, злиться или смеяться. — Да, пару лет я провела в кулинарном колледже. Там научилась оказывать первую помощь и узнала всякие правила безопасности. Воображала себя поваром. Заболел отец, и мне пришлось вернуться. Думала, на время. Затем родилась дочь, ее надо было содержать, а тут не такой большой выбор работы. Поэтому, когда умер отец, я продолжила заправлять отелем. — Эллен подняла бровь. — Вы не спрашиваете меня?

— О чем?

— Об отце Анны.

— Нет, пока вы держите антисептик у моей раны.

— Вот и ладно. У нас не было будущего. — Судя по тону, тема была закрыта. — Что еще рассказал вам Эндрю Броуди?

— Немного. Боюсь, если проболтаюсь, его больше сюда не пустят.

— На этот счет не волнуйтесь, — рассмеялась Эллен. — Анна его обожает. Я тоже, только вы ему не говорите. Он и так слишком о нас печется.

Она замолчала, обдумывая что-то.

— Вам известно про его дочь?

— Да, он поделился со мной.

— Вы, должно быть, ему понравились. Обычно Эндрю об этом не заговаривает. Кажется, девчонка была своевольной. Сложно представить, каково ему живется в неведении, что с ней произошло. Он пытался найти ее, когда ушел в отставку, но так и не смог. В итоге поселился у нас. Не

поймите неправильно, но в каком-то смысле это пошло ему на пользу. Дало новый толчок в жизни. Некоторые люди не созданы для пенсии, и Броуди один из них. Наверное, был отменным полицейским.

Я тоже так считал. Мне повезло, что он здесь.

Эллен бросила окровавленный тампон в чашу.

— Готово. Вам сейчас не помешает принять теплый душ и лечь спать. Дам вам мазь для ожогов.

Неожиданный порыв ветра ударил по отелю, сотрясая все здание. Эллен навострила уши.

— Ураган набирает силу, — сказала она.

16

Дождь лил остаток ночи, превращая клуб в неровную насыпь серо-черного пепла. Поднимавшиеся струйки дыма тотчас уносил ветер. Один край остался целым, там нелепо торчали несколько метров обугленных досок. Местами прорисовывались узнаваемые формы: стальной шкаф, выигравший схватку с огнем, скелет ножек стула, выступавших из пепла подобно мертвым веткам в грязном сугробе.

Мрачное зрелище обрамляли темные, тяжелые тучи, скрывавшие вершины холмов. Дождь лил стеной и хлестал землю с нарочитой злостью.

Мы с Броуди и Фрейзером приехали к клубу, как только рассвело. Я был изможден. Спал меньше четырех часов, все болело. Плечо неумолимо ныло, изрядно пострадав при пожаре. Я с трудом узнавал себя в зеркале, пока брился утром. Кожа на лице обгорела от жара, покрылась ссадинами от осколков. Брови и ресницы слиплись, придавая лицу странное выражение изумления.

И все-таки, как отметил Страчан, могло быть хуже.

Броуди с Фрейзером стояли в сторонке, пока я осматривал тлеющие руины. По правилам следовало дождаться пожарного инспектора, чтобы он подтвердил безопасность каркаса, но когда он появится… Я не тешил себя иллюзиями, что останки Дженис Дональдсон переживут вторую кремацию.

Однако надо было убедиться своими глазами.

Дождь барабанил по пеплу, делая из верхнего слоя черное месиво. И все же не до конца уничтожил огонь. Дерево тлело изнутри. Я ощущал тепло лицом, пока спина мерзла от холода.

— Думаете, есть шанс хоть чему-то уцелеть? — спросил Броуди.

— Вряд ли. — Голос был по-прежнему хриплым от дыма.

Фрейзер с раздражением вздохнул. Под дождем он выглядел жалко.

— Так зачем туда лезть?

— Чтобы знать наверняка.

В бывшей больнице среди пепла виднелся черный угол моего кейса. Он был открыт, и все содержимое обуглилось. Прямо за ним находился стальной стол, где я работал над черепом Дженис Дональдсон. Стол лежал на боку, наполовину погребенный под обломками крыши. Ни черепа, ни челюсти. Я и не надеялся. Прокаленные кости превращаются в пыль от любого удара. Пара зубов могли сохраниться, не более. В любом случае придется ждать, пока приедет команда судебной экспертизы и просеет пепельную массу. Для надлежащего расследования моих сил не хватит.