Уверенность в обмане
Шрифт:
Я поднимаю руки, сдаваясь.
— Я думаю, мы едем все вместе.
— Как будто у тебя есть выбор, — произносит Гэвин, похлопав меня по плечу.
Джаред опускается в кресло напротив меня, протягивая мне свой телефон.
— Ты должен прочитать это.
Я гляжу на телефон. Джаред открывает переписку между ним и Микки, предлагая мне прочитать смс.
Маккензи Эванс
Понедельник, шестое декабря две тысячи двенадцатого года.
Девять
Все время я говорю себе, что поступила правильно, покинув его. Но каждый раз находится какой-нибудь довод в пользу идиотизма моего поступка. Все напоминает мне о нем. Я не могу спать, я не могу есть. Я уговариваю себя, что время и расстояние сгладят наши чувства, но каждый понедельник мне приходят цветы от него и подарки, или какое-нибудь пожелание. И я понимаю, что, только зря обманываю себя.
Джаред Кристофер
Понедельник. Шестое декабря две тысячи двенадцатого года.
Девять часов семнадцать минут. Вечер.
Тогда возвращайся домой. Поговори с ним, исправь все, что произошло между вами. Он скучает по тебе. Мы все скучаем.
Маккензи Эванс
Понедельник. Шестое декабря две тысячи двенадцатого года.
Девять часов двадцать две минуты. Вечер.
Я тоже скучаю по всем вам, но я не могу. Я хотела бы объясниться, но что-то не дает мне сделать этого.
Джаред Кристофер
Понедельник. Шестое декабря две тысячи двенадцатого года.
Девять часов. Двадцать семь минут. Вечер.
Ты не обязана объясняться, но я хочу, чтобы ты передумала. Я знаю все доводы, что привел тебе тогда. Что Дрю недостоин тебя, но я ошибался. Вы созданы друг для друга. Если я это понял, то ты-то должна точно знать. У меня такое чувство, что, если бы вы находились в одной комнате, все недоразумения сами собой разрешились бы. Давай все исправим. Поезжай со мной в Бостон.
Маккензи Эванс
Понедельник. Шестое декабря две тысячи двенадцатого года.
Девять часов тридцать три минуты. Вечер.
Ты до неприличия прав, но я не хочу ставить его перед выбором.
Этого делать не нужно.
Джаред Кристофер
Понедельник. Шестое декабря две тысячи двенадцатого года.
Девять часов тридцать пять минут.
Перед каким выбором?
Я гляжу на Джареда совершенно другими глазами, возвращая ему телефон. Я не уверен, что теперь думать. Он защищает меня. Он наставляет ее вернуться ко мне. Хотя после того, как она уехала, я пытаюсь ненавидеть его.
— Она не ответила.
— Она звонила мне позднее.
— И что сказала?
— Не так уж и много. Сказала, что все еще любит тебя, но не может простить.
Я обхватываю лицо ладонями.
— Из-за ребенка.
— Возможно, — пожимает плечами Джаред.
— Все же есть ли у меня шанс вернуть ее?
— Если бы не было, мы с Джаредом не собирались бы с тобой в Амарилло.
— Я даже не знаю, что сказать, — вздыхаю я.
— Зато я знаю, — мы все трое выжидающе смотрим на Итана. — Скажи ей, что хочешь прожить счастливо свою жизнь с ней, и что именно она — твое счастье.
Я потираю руками голову.
— Я верну ее, — соглашаюсь я.
Джаред загребает бутылку со стола и высоко поднимает.
— За настоящую любовь.
— Боже, это радостные слова, — говорю я, салютуя своей бутылкой в ответ.
— Заткнись и пей, — приказывает мне Гэвин. Он салютует собственной бутылкой.
— За настоящую любовь.
— За настоящую любовь, — повторяю я. Четыре бутылки поднимаются вверх, чокаясь, и мы выпиваем.
— Итак, — произносит Итан. — Кто со мной посмотреть немного порнухи?
Глава 4
— Ты, должно быть, шутишь, — орет Оливия в ярости.
К счастью для меня, неделя пролетела мгновенно. Накануне поездки я был сильно занят. Я был настолько занят, что забыл про Оливию, для полноты картины я и не сказал ей ничего по поводу моей поездки на выходные. В этом не было нужды. У нас не настолько близкие отношения.
— И тебе привет, — говорю я, пока она протискивается мимо меня в мою квартиру.
Я отхожу назад, позволяя ей войти, хотя меня раздирает прямо противоположное желание. Хочется вытолкнуть ее обратно и захлопнуть дверь перед ее носом.
— В последний раз, когда я проверял свой ежедневник, в нем не была записана встреча с тобой.
— И какой у тебя план? Выкинуть меня?
— Эта мысль приходила мне в голову.
— Прости, что?
Мои губы дергаются в слабом подобии улыбки.
— Для тебя нет оправдания.
Вглядываясь мне в лицо, она упирает руки в бока, прищурившись. Оливия всегда была красивой, с претензией на великолепность. Она высока и очень стройна. Ее фигуру портит только чуть выдающийся животик, который она всячески подчеркивает. Ее темно-каштановые волосы собраны в хвост на макушке, а из черных глаз сыпятся искры. В ней есть все, что отталкивает меня. По ее позе и ярко-желтому сарафану можно принять ее за резинового утенка.