Увещание к подвигам добродетели. Сборник бесед святого отца нашего Иоанна Златоустого духовно-нравственного содержания
Шрифт:
Беседа 13
О том, чтобы заботиться о душе, а не об одном теле, и чтобы пещись о целомудрии юношей [14]
Мы много заботимся о теле, а о душе нисколько; и поступаем подобно человеку, который видя, что дом его обветшал, и стены готовы разрушиться, вместо того, чтобы поддержать их, обносит кругом его большую ограду: или, подобно тому, кто не заботясь о исцелении своего больного тела, готовит для него дорогие одежды: или, во время болезни госпожи, заботится о рабынях, о их занятии, о сосудах и о прочих домашних принадлежностях, оставив ее страдать и плакать. Подобно сему и мы поступаем. Тогда как душа наша страждет от жестокой болезни, предается гневу, злословию, безрассудным желаниям, тщеславию, возмущению, прилеплена к земле и терзается столь многими зверями, мы не заботясь о избавлении ее от страстей, печемся о доме и о рабах. Если откуда тайно убежит медведица, то мы запираем домы, прячемся, чтобы не встретиться с нею; а теперь несмотря на то, что не один зверь, но многие, т. е. нечистые помыслы терзают душу нашу, мы даже и не чувствуем сего. Живя в городе мы весьма строго смотрим за зверями, заключаем их в местах безлюдных и в пещерах, и держим их на цепи не на городской площади, или около судилища и царских чертогов, но где-нибудь в отдалении. А в душу – сие место совета, сии царские чертоги, сие судилище вторгаются звери и производят
14
59 Бес. на Еван. Мф.
Посему умоляю вас, истребим змия, заключим зверей, умертвим их и отсечем лукавые помыслы мечем духовным, дабы и нам не угрожал Пророк тем же, чем угрожал земле Иудейской: онокентавры тамо вселятся, и ежеве и змии (Ис. 13, 22). Ибо есть люди хуже онокентавров. Они необузданы, как звери, живущие в пустыне. Таковы бывают по большой части юноши; поелику, предавшись свирепым страстям, скачут и прыгают, необузданно носясь всюду, и нимало не заботясь о должном. Но всему причиной их отцы, которые… на детей своих долгое время смотрят равнодушно, когда они живут необузданно, не имея целомудрия, бесчестят себя, предаваясь любодеянию, играм, посещая бесчестные зрелища, тогда как для предупреждения любодеяния надлежало бы соединить сына брачным союзом с женой целомудренной и мудрой; она удержит мужа от безрассудного образа жизни и обуздает его. Ибо блуд и прелюбодеяние от того и происходит, что юношам дают свободу. Если бы он имел разумную жену, то стал бы заботиться о доме, о славе и чести. Но ты скажешь, он еще молод; и я знаю это. Но если Исаак на сороковом году от рождения вступил в супружество, и до сего времени хранил девство (Быт. 25, 20): то тем паче в благодатном состоянии юноши должны иметь сие любомудрие. Но что мне делать? Вы не только не хотите пещись о их целомудрии, но смотрите равнодушно, когда они бесчестят, оскверняют себя и предаются различным порокам, не зная того, что польза брака зависит от сохранения чистоты тела, без которой нет никакой пользы от брака. А у вас бывает противное.
Когда дети ваши уже осквернят себя бесчисленными пороками, тогда соединяете их узами брака; но уже тщетно и напрасно. Но вы говорите: надобно ожидать того времени, когда сын сделается знаменит и прославит себя делами политическими, а о душе нимало не печетесь, но равнодушно смотрите на ее падение; от того-то у нас во всем такое смешение, расстройство и беспорядок, что мы не заботимся о душе, пренебрегаем необходимым, и все попечение обращаем на дела маловажные. Неужели ты не знаешь, что ты ничем лучше не можешь облагодетельствовать сына своего, как сохранив его от нечистоты блуда? Поелику нет ничего драгоценнее души: кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет душу же свою отщетит (Мф. 16, 26)? Но любовь к богатству превратила и ниспровергла все, и истребила истинный страх Божий. Как тиран разрушает крепость, так и она ниспровергла души людей. И потому мы не печемся ни о спасении детей, ни о своем собственном, заботясь только о том, чтобы сделаться богатыми и оставить богатство своим наследникам, а сии своим, и так далее; и таким образом мы только передаем свое имущество другим, а не обладаем оным сами. Отсюда-то происходит безумие, от сего люди свободные делаются хуже рабов: ибо мы рабов, если не для них, то по крайней мере для себя, наказываем, но способные не пользуются и сим попечением, но по нашему мнению хуже рабов. И что я говорю о рабах? Участь детей наших хуже скотов; об ослах и лошадях мы более заботимся, нежели о детях. Если кто имеет лошака, тот всячески старается найти лучшего конюха, который был бы честен, не вор, не пьяница, и знал свое дело. Если же нам нужно дать наставника сыну; то мы просто без всякого выбора принимаем кого случится, хотя нет ничего важнее сей должности. Ибо какое искусство сравнится с искусством образования души и просвещения ума юноши? Человек, знающий сие искусство, должен быть внимательнее всякого живописца и ваятеля. Но мы о сем нимало не стараемся, а обращаем внимание только на то, чтобы он выучился говорить. И о сем заботимся только для богатства. Ибо он учится не для того, чтобы уметь хорошо говорить, но чтобы обогащаться, так что, если бы и не умея говорить, можно было приобретать богатство, то мы не стали бы заботиться о сем. Видишь ли, какую силу имеет над нами страсть к деньгам? Как она все покорила под власть свою, и связала нас как невольников и скотов, и влечет куда хочет? Но что нам пользы от таковых обличений? Мы вооружаемся против сей страсти словами, а она побеждает нас делами. Впрочем, мы не перестанем поражать ее словами уст наших, и если от сего будет какая польза, то она будет простираться и на нас, и на вас. Если же вы не оставите прежних пороков, по крайней мере мы со своей стороны сделали все. Бог и вас да освободит от сей болезни, и нам да подаст случай приобресть похвалу чрез вас: Ему слава и держава во веки веков.
Аминь.
Беседа 14
О кротости и дерзости и о прочих добродетелях и пороках [15]
Великое нужное нам тщание, чтобы знать, в чем состоит кротость и в чем дерзновение; тщание необходимо потому, что с этими добродетелями смешиваются пороки, с дерзновением – дерзость, с кротостью – малодушие. Каждому должно смотреть, чтобы предаваясь пороку, не приписывать себе добродетели… Итак, что такое кротость и что малодушие? Когда мы, видя других оскорбленными, не защищаем их, а молчим, это – малодушие; когда же сами, получая оскорбления, терпим, это – кротость.
15
48 Бес. на Деян.
Что такое дерзновение? Опять то же самое, т. е. когда мы ратоборствуем за других. А что дерзость? Когда мы стараемся мстить за самих себя. Таким образом, великодушие и дерзновение на одной стороне, а дерзость и малодушие на другой. Кто не щадит себя, тот едва ли будет сожалеть о других; и кто не мстит за себя, тот едва ли оставить без защиты других. Ибо когда душа наша свободна от страсти, то она способна и к добродетели. Как тело, освободившись от горячки, укрепляется в силах, так и душа, если не предана страстям, делается сильною. Кротость есть признак великой силы; чтобы быть кротким, для этого нужно иметь благородную, мужественную и весьма высокую душу. Неужели ты думаешь, что мало нужно силы (душевной), чтобы получать оскорбления и не возмущаться? Не погрешит тот, кто назовет такое расположение к ближним даже мужеством; ибо кто был столько силен, что преодолел и другую; т. е. здесь две страсти: страх и гнев; если ты победишь гнев, то без сомнения преодолеешь и страх; гнев же ты победишь, если будешь кроток, а если преодолеешь страх, то окажешь мужество. Наоборот, если не победишь гнева, то окажешься дерзким; а не победив его, не будешь в состоянии преодолеть и страх, и, следовательно, окажешься малодушным, и будет с тобой тоже, что, например, с телом, которое так бессильно и расслабленно, что не может вынести никакого труда: оно скоро изнуряется и от холода и от жара; таково свойство тела расслабленного, а крепкое выдерживает все. Еще с великодушием, которое есть добродетель, смешивается расточительность; также бережливость есть добродетель, но и с ней смешиваются корыстолюбие и скупость. Сравним их между собой. Расточительный не есть человек великодушный. Почему? Потому, что кто предан тысячи страстей, тот может ли быть велик душой? Он таков не от того, что презирает деньги, но от того, что покоряется другим страстям, подобно как человек принужденный разбойниками повиноваться им, не может быть свободным. Не от презрения к деньгам происходит расточительность, но от неуменья распоряжаться ими; ибо если бы можно было и удержать их и предаваться удовольствиям, то он, конечно, сделал бы это. Кто употребляет деньги, на что следует, тот великодушен; поистине велика душа та, которая и не раболепствует страсти и почитает деньги за ничто.
Также бережливость есть добродетель; эта добродетель свойственна тому, кто употребляет деньги, на что следует, а не просто без разбора. Скупость же – не добродетель. Тот (бережливый) издерживает все на нужное; а этот (скупой) и при самой настоящей нужде не касается своего имущества. Бережливый – брат великодушного. Таким образом поставим вместе великодушного с бережливым, а расточительного со скупым; ибо последние оба страдают малодушием, а первые оба отличаются великодушием. Подлинно великодушным мы должны назвать не того, кто тратит деньги безрассудно, но кто употребляет их на нужное; равно как скупым и сребролюбивым – не бережливого, но того, кто не употребляет денег и на нужное. Сколько имущества расточал богач, облачавшийся в порфиру и виссон? Но он не был великодушен; потому, что душа его была одержима жестокостью и тысячами вожделений; а такая душа может ли быть великой? Великодушен был Авраам, который на принятие странников употреблял все свое имущество, закалал тельцев и, когда нужно было, не щадил не только имущества, но и самой души своей.
Итак, если мы видим, что кто-нибудь приготовляет роскошную трапезу, насыщает блудниц и тунеядцев, то не будем называть его великодушным, но весьма малодушным. Ибо, смотри, скольким сам он служит и раболепствует страстям, чревоугодию, безмерному сластолюбию, самоугодию; а кто одержим столь многими страстями и не может освободиться ни от одной из них, того можно ли назвать великодушным? Следовательно, тогда в особенности и надобно назвать его малодушным, когда он много тратит; ибо чем больше он тратит, тем больше показывает владычество над ним страстей; если бы они не столько имели над ним силы, то он столько бы и тратил. Напротив, если мы видим, что кто-нибудь никому из подобных людей ничего не уделяет, но питает бедных и помогает нуждающимся, и сам довольствуется трапезой не роскошной, того мы должны назвать великодушным; ибо поистине великой душе свойственно не думать о собственном удовольствии, а заботиться о других.
Скажи мне: если бы ты увидел кого-нибудь, кто бы, презирая всех тиранов и вменяя ни во что их повеления, облегчал страдания притесняемых ими, не признал ли бы ты это делом великим? Так точно мы должны рассуждать и здесь. Страсти суть тираны. Если мы будем презирать их, то сделаемся великими; если будем освобождать от них и других, то – еще более великими. Это справедливо. Ибо кто делает добро не себе только, но и другим, тот выше не делающих ни того, ни другого. Если бы кто, из угождения тирану, одного из подчиненных его стал бить, другого притеснять, третьего оскорблять, неужели мы назовем его великодушным? Отнюдь нет, и тем менее, чем он был бы важнее. Так точно и здесь. У нас есть душа благородная и свободная; расточительный предает ее на биение страстям; назовем ли же великодушным того, кто терзает самого себя? Отнюдь нет. И так будем помнить, что такое великодушие и расточительность, что бережливость и скупость, что кротость и малодушие, что дерзновение и дерзость, дабы, различая их друг от друга, мы могли благоугодно Господу провести настоящую жизнь и сподобиться будущих благ, благодатию и человеколюбием Единородного Сына Его, с Которым Отцу вместе со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков.
Аминь.
Беседа 15
О смиренномудрии [16]
Ничто не может так обуздывать и воздерживать нас, как смиренномудрие, когда т. е. мы бываем скромны, смиренны и никогда нисколько не мечтаем о себе. Ведая сие, и Христос, когда приступал к преподаянию духовного того учения, начал с увещания к смиренномудрию, и, отверзши уста, наперед постановил этот закон сими словами: блажени нищии духом (Мф. 5, 3). Кто намеревается строить большой и великолепный дом, тот полагает и основание соответственное, чтобы оно могло выдержать тяжесть, которая в последствии будет лежать на нем: так и Христос, начиная возводить в душах учеников великое здание любомудрия наперед полагает увещание к смиренномудрию, как твердое и непоколебимое основание, – первую и нижнюю часть здания, зная, что когда эта добродетель вкоренится в сердцах слушателей, то и все прочие добродетели могут уже безопасно назидаться. Следовательно, когда нет в человеке этой добродетели, тогда он напрасно, попусту и без пользы будет трудиться, хотя и совершит все прочие добродетели. Как человек, построивший дом на песке, хоть и подъял труд, но не получил пользы, потому что не положил надежного основания: так, сколько бы кто ни сделал добра, без смиренномудрия, погубит и испортит все. А смиренномудрие разумею не то, что на словах и на языке, а то, что в сердце, от души, в совести, – что видеть может один Бог. Эта добродетель, одна и сама по себе, достаточна к умилостивлению Бога, что и доказал мытарь. Не имея ничего доброго и не могши похвалиться хорошими делами, он сказал только: буди милостив мне грешнику (Лк. 18, 12), и вышел праведнее фарисея; между тем это были слова еще не смиренномудрия, но искреннего сознания. Смиренномудрие состоит в том, когда человек, признавая в себе великие совершенства, нисколько не мечтает о себе: а сознание – в том, когда человек, будучи грешником, сам исповедует это. Если же не сознавший в себе ничего доброго, исповедав то, чем он был, так преклонил Бога на милость: то каким дерзновением будут пользоваться те, которые могли бы указать на множество своих добродетелей, скрывают, однако ж, все оные, и ставят себя в числе последних? Так сделал и Павел: будучи первым из всех праведников, он называл себя первым из грешников (1 Тим. 1, 15); и не только называл себя так, но и был убежден в этом, узнав от Учителя, что и сделавши все (повеленное), мы должны называть себя рабами, ничего нестоющими (Лк. 17, 10).
16
31 Бес. Христ. Чт. 1849 г. 5 Бес. о перем. имен.
Вот в чем состоит смиренномудрие! Подражайте Павлу вы, у которых есть добрые дела; а мытарю вы, которые обременены грехами. Будем признавать себя такими, каковы мы на деле; будем ударять в грудь и заставлять душу свою нисколько не мечтать о себе. Если мы будем в таком расположении, то оно послужит у нас достаточным приношением и жертвой, как и Давид сказал: жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50, 19). Не сказал только: смиренно, но еще и: сокрушенно; а сокрушенное переломлено, и уже не может, хоть и захочет, подняться вверх.