Увези нас, Пегас!
Шрифт:
– Проклятье! – кричит Моррис.
Поджарые, облитые лунным светом свиньи ошалело удирают от паровоза. Они никуда не сворачивают. Прытко скачут, прытко, но мы настигаем их, и все это происходит в считанные секунды.
Бросаюсь к баранке тормоза. Сейчас Моррис закроет регулятор и даст контрпар. Но все равно не успеем. Господи, пронеси! Неужто конец? Свиней целая куча.
Хватаюсь за тормоз.
– Нет! – дико кричит Моррис.
К моему удивлению, он до отказа открывает регулятор и, словно подслушав меня, тоже бормочет:
– Господи, пронеси.
На полном ходу мы раздваиваем свиную массу. Что-то постукивает слегка, но плавность «Пегаса» та же. Еще несколько секунд, и мы понимаем, что пронесло. Мы прошли сквозь свиней О’Тула, как нож через масло. Если бы Моррис не открыл регулятор и стал тормозить, было бы куда хуже. Я ведь не знал, что через такую преграду надо идти с открытым регулятором.
Моррис утирает с лица пот. Несколько минут несемся молча. Хетти ничего не видела и потому не поняла, зачем мы кричим, мечемся. Она пристроилась в углу будки на ящике и завороженно смотрит на мелькание за окном. Видно, никогда не ездила ночью. Ночная езда особое дело. Есть машинисты, которые не выдерживают ночных рейсов. Им начинают чудиться призраки. Блеск и жар топки снизу, сумятица мрачных теней поверху сводит их с ума. Недавно один машинист из Пинуса выбросился ночью из будки. Но здесь, на Юге, ночные рейсы редкое дело, тяжелый бег нашего «Пегаса» всколыхнул, должно быть, всю округу.
Почти на полном ходу мы проскочили Аржантейль. Открытый семафор показывал, что «лестница» свободна. Хоть здесь повезло. Правда, выскочил кто-то на платформу, ошалело размахивая руками. Хорошо, что нет на линии телеграфа. Кое-где на Севере он уже действует. Будь телеграф, не прошла бы наша затея. Уже на втором перегоне закрыли бы путь.
Интересно, хватились уже в Гедеоне? Если так, то, дрожа от гнева, «Страшила» вылезает на главный путь. Как ветром сдует ночных игроков из «Колокола» и «Азалии». С ружьями и револьверами облепят «Страшилу», торжественно-гордый Кузнечик Джеф откроет регулятор и поклянется, что «Пегас» не уйдет.
– Где заберем воду? – кричу я Моррису.
Он нервно поводит плечом. Сам, мол, знаю. Внезапно приходит в голову, что Вольному Чарли и Плохо Дело с Дровяного полустанка не поздоровится, ох, не поздоровится. Прибьют их по ходу дела. Давно многие «рыцари Юга» точат нож на свободных негров. А тут еще узнают про уголь. Если нас не догонят, то как не отыграться на обратном пути?
Говорю об этом Моррису. Он сразу понимает, думает.
– Бабочку бросим.
«Бабочка» – это записка с идущего поезда. Но что написать в «бабочке»? Чтобы Вольный Чарли и Плохо Дело на время спрятались? Поможет ли это? Да и как они поймают «бабочку», если вовремя не выскочат к поезду? Заспятся, мало ли. А то и на охоту пораньше уйдут, бывало такое.
Решаем сделать остановку на Дровяном полустанке. Предупредим наших приятелей, глотнем воды и, пожалуй, разберем рельсы. Это у нас предусмотрено на случай близкой погони. Среди обитателей Арш-Мариона много здоровых негров. Снимем гайки, разворошим путь. Глядишь, погоня застрянет.
Сейчас около двух ночи. Скоро начнет бледнеть темнота. Хорошо бы проскочить с ходу Кроликтаун. Но нет, «селедка», рука семафора опущена вниз. На главном пути кто-то заснул. Значит, надо выскакивать, искать стрелку. Проклятье! Заняты и второй и третий путь. Это уже беда.
Подваливаем на тихом к началу платформы. Заспанный дежурный высовывает голову в окно. Моррис выскакивает из будки, бежит договариваться. Здесь все его знают, но дежурный долго не может понять, откуда свалился «Пегас».
Моррис тычет на красный флажок и внезапно кричит:
– Доставка государственного преступника! Это действует на дежурного, он начинает суетиться, а Моррис подгоняет:
– Дорожник Билл, понимаешь?!
Дежурный забегал вовсю. Неужто поймали знаменитого грабителя? Тут Моррис перегнул. Дежурный все старался заглянуть в окна вагончика. Хорошо, мы их завесили.
«Пегасу» пришлось самому расчищать «лестницу». На тихом ходу столкнули четыре пустых вагона и отвели их на запасной. Задержка в Кроликтауне стоила нам получаса.
Дальше Дровяной полустанок. Мы подлетели к нему, когда небо уже посерело. «Пегас» дал свой заливистый многоголосый гудок.
Ага! Вольный Чарли и Плохо Дело на месте. Вольный Чарли с ружьем. Начинаем объясняться. Из вагончика высыпают негры, а я лезу под локомотив с железным штырем и сдалбливаю шлак с решетки колосников. Если этого не сделать, будет плохая тяга, а тяга нам сейчас ох как нужна.
Другие не теряют времени даром. Негры хватают ломы и начинают выбивать нагели из рельсов. На здешних дорогах плоские незавидные рельсы, балласта почти нет, зато поверх шпал еще продольные лежни, а нагели вбиты довольно часто.
Сразу нашлись умельцы. Те самые, которых посылали на укладку шпал. И песню запели:
Двадцать два нагеля в рельсу,триста две рельсы на милю,тысячу миль до ворот, о боже,до самых райских ворот!– Быстрее, быстрее! – кричит Моррис. – Нечего распевать!
– Песня только помогает, Моррис, – говорит дядюшка Париж.
Моррис недоволен.
– В Гедеоне я был мистером Моррисом, – бормочет он. – Их только выпусти на свободу, они сразу…
Сняли один рельс, но хорошо бы еще снять штуки три. Вот новый тащат в вагончик. Снятые рельсы мы забираем с собой. «Страшиле» нипочем не пройти. Правда, Кроликтаун недалеко, могут взять рельсы оттуда, но это лишнее время.
Моррис нервничает. Мы теряем уже час. В сером бесцветном небе проступает влажная синева. Дятлы зацокали в соснах – ток-ток. Упрямые птицы, весь день будут долбить.
Хетти сидит на ступеньках «Пегаса». Белое платье совсем перепачкано. Хетти, Хетти! Связалась ты с нами. Неизвестно еще, чем все это кончится. Мне почему-то жалко Хетти. Ведь не со мной, а с Моррисом ей придется скитаться теперь по Америке. Я-то перекати-поле, оторванный лист. Сегодня на одном дереве, завтра на другом. Нет, не очень мне нравилось, что Хетти с нами. Ну, погоревала бы. Ведь все забывается. Жила бы в Париже. А теперь как?
– Быстрее, быстрее! – подгоняет Моррис.
Мы забираем воду из старой текучей бочки Дровяного полустанка. Подкидываем угольку и дров. Пора в дорогу, Вольный Чарли и Плохо Дело, кажется, собираются с нами. Раздумывают. Уж больно неожиданно на них это свалилось.