Увидеть Хозяина
Шрифт:
– Ты тут живешь?
– Нет. Бывал когда-то. Два раза. Давно, лет двенадцать назад.
– А где ты живешь?
– В космопорте.
Я не стал спрашивать, где находится этот космопорт. Не хотелось казаться совсем уж невеждой.
Дик искоса посмотрел на меня.
– Тебе сколько лет?
– Двадцать два.
– Гм-м, непохоже. Хотя да, в ваше время двадцать два – это как сейчас четырнадцать-пятнадцать…
Я не стал уточнять. Потом все пойму.
Куниэда слева глубоко вздохнул и сделал низкий, долгий поклон в сторону светила, коснувшись волосами сырой от росы травы. Потом сел
– Странное чувство, – сказал он хрипловатым голосом. – Вы говорите на чужом, варварском языке – а я все понимаю и даже сам могу говорить на нем.
– Теперь мы все будем понимать друг друга, – серьезно сказал ему Дик. – Ты самурай, Като?
– Еще нет. Мне только пятнадцать лет, хотя, как видишь, я уже ношу прическу воина. Я – сын самурая. Мой отец, воин Куниэда Муроноскэ, служил князю Цугивара, пока не погиб при осаде Цугиварадзимы, когда Минамото под началом Асикага Ёсикиё обрушились на Тайра, и Хэй отступили в наши места. А мой старший брат, воин Куниэда Макото, служил князю Оно, младшему в роду Цугивара, под началом самого Ёсинака. Но я еще не состоял на действительной службе, когда голос какого-то ками… ну, духа, как это сказать… голос из моего кодати, малого меча, позвал меня.
– Что тебе было сказано? – с живейшим любопытством спросил Дик.
Като засмеялся, обнажая в улыбке два белых передних зуба.
– Я теперь уже не смогу объяснить. Я только понял, что свершилась где-то величайшая несправедливость, и исправить ее без меня невозможно, и теперь здесь будет мое служение.
– Да-а… – Дик задумчиво подергал себя за косу. – Ким, а у тебя?
– Примерно то же. Только голос был не из меча, а по телефону.
Дик хмыкнул.
– Мне тоже позвонили. И та же история: ничего не помню, но нисколько не сомневаюсь, что все правильно.
Он засмеялся. Смех у него был хороший: так, наверное, смеются очень независимые, раскованные и умные люди. Мне, во всяком случае, не так уж часто приходилось слышать такой смех.
Сзади подошел, зевая, Святослав.
– Вот и говор у нас общий образовался. Дик, немчине, это от тех красных крупинок, что ты нам дал вчера?
Дик с интересом глянул на витязя.
– Правильно угадал. Ты, Святослав, тоже воин?
– Воин, – подтвердил тот, усаживаясь слева от Като. – Дружинником я был у князя нашего, Василия Ольгердовича. Только я и сам князь. – Он смущенно усмехнулся. – Младшего, правда, роду. Ну, отец мой, Ингварь Олегович, Ольгердовичу двоюродным братом приходился, по линии стрыя его, Брыксы. Так что простым копейщиком не поездил я, сразу десяток водил.
Я заинтересовался:
– Где вотчина твоего князя?
Святослав Ингварьевич махнул рукой куда-то в сторону.
– Забровск. У Галызни.
– Какой земли-то?
– Да в том-то и которы. Ольгердович-то, он за Волынь стоял. А отец его, светлейший, он за Галич. Семь лет уж рядились.
Я глубокомысленно покивал головой. О Галицко-Волынской земле после школьного курса истории я знал только, что был там какой-то Даниил. Что за Даниил, когда он был, чем занимался – убей, не вспомнить теперь.
Я перевел взгляд на Дика.
– Ну, а ты тоже воин?
Тот засмеялся.
– Да
– Оператор телевизионной камеры, – пояснил я сам себе.
Дик уважительно кивнул.
– А не так уж ты от наших времен и далек. Да, верно. На телевидении мне тоже пришлось поработать. Зовут меня полностью Ричард Лестер. Член Имперской гильдии профессиональных камераманов.
– Ты ведь постарше нас. Святослав Ингварьевич, тебе сколько?
– Восемнадцать.
– Ну вот, видишь. А тебе, Дик?
– Это точно, – отозвался Дик. – Постарше я. Мне тридцать пять.
Позади Дика, рядом со мной, сел неслышно подошедший Ланселот.
– О, я слышу, таблеточки подействовали. Вот и славно. Молодец, Дик. Я сам не догадался. Впрочем, у меня таблеток нет с собой – съел все, надо было с неделю назад кое-чего подучить перед работой.
При утреннем свете было видно, что Ланселот не так уж молод. Я искоса рассматривал этого странного человека.
– Вы с Диком из одного времени? – спросил я наконец.
Тот только засмеялся, кивнул, но ничего не сказал.
– Ланселот с периферии, – серьезно пояснил Лестер. – Очень далекий, недавно населенный мир. Там у них суровая жизнь. Ланселот – ночной разведчик.
– Ниндзя, – кивнул Като. – Тяжелое служение.
Ланселот с уважением взглянул на Куниэда.
– Верно, воин. И ниндзюцу я тоже изучал.
Больше он ничего не сказал и стал слушать, как Святослав выспрашивает у Като, насколько труднее биться двумя легкими мечами против одного тяжелого. Слово за слово, два рыцаря отошли назад, на опушку, извлекли мечи и, быстро перемещаясь по траве, стали обмениваться выпадами.
Насмотревшись в Югославии голливудской продукции, я ждал, что несравненное боевое искусство Востока сейчас быстро посрамит грубое и примитивное ратное ремесло дикого Севера, но не тут-то было. Святослав не был так скор, как Като, который прыгал не хуже кошки, но у русича были очень сильные и быстрые руки. Он споро орудовал своим длинным мечом, который держал-таки за рукоять двумя руками (хоть ширина и вес лезвия и не соответствовали моим представлениям о древнерусском двуручном мече), и ни разу не дал самураю дотронуться до своего тела клинком, хотя и самому ему не удалось нанести Куниэде ни одного серьезного удара. Попрыгав и согревшись, они засмеялись и пошли обратно к краю обрыва.
– Нам, скорее всего, пора, – сказал им Дик. – Спуск длинен и утомителен, зато там, внизу, есть харчевня.
– Ты знаешь, куда мы идем? – спросил его Святослав.
Дик встал и показал рукой влево, где к залитым солнцем полям у горизонта все так же прижималась, угрожающе нависнув, пирамидальная страшная туча, вокруг которой, казалось, солнечный свет замирал от робости.
– Нам туда, к черной цитадели. Мы все слышали про преступление, а я слышал еще и про преступника.
– Я тоже, – сказал Ланселот. – Хозяин цитадели. Мы идем против него. Хотя, как мне кажется, мы все пока еще в здравом уме и твердой памяти.