Увидеть Хозяина
Шрифт:
Фургон, снаружи такой мирный, изнутри представлял собой отличную боевую машину – ну, отличную, конечно, для мирной планеты, где нет оружия страшнее арбалета. Возница-кловит, обладатель выдающейся рыжей бороды, под плащом носил кольчугу и был настроен крайне решительно. Эвис, хоть и был еще совсем мальчишкой, сжимал в руках меч и то и дело принимался шептать суровые молитвы о ниспослании победы над силами зла. Только мы пятеро сидели на досках, глядя друг на друга, и молчали, потому что слишком велика была усталость.
Первым молчание нарушил Святослав.
– Как мы тогда с вами поговорили, тут и началось. Связь прервалась, а на нас пошел такой накат… Нас сдавали стражникам…
– В народную милицию Кальера, – объяснил Дик.
– Да, в эту, в милицию. Милиция отпустила – прицепилась какая-то шайка, еле отбились.
– Некродемоны в наемных телах, – объяснил Дик. – Мы с ними дрались полночи – бегали там от них по всему городу и отбивались, пока князь их не зарубил мечом.
– Ух, горели они, – покачал головой Святослав. – Ух и горели! Тут я только и понял, каков таков адский огонь.
– Горело здорово, – подтвердил Дик. – Голубым огнем, и серой воняло.
При Лестере был только плазмоган, завернутый в какое-то веселенькое полотенце: он держал его за ствол, упирая прикладом в пол. Борода камерамена свалялась, но воинственно торчала вперед, волосы были заплетены в обычную косу, но не покрыты: шапочка, рюкзак – все это где-то сгинуло.
– Нас тоже все время вели, – тихо сказал Таук. Он сидел рядом со мной, полузакрыв глаза. – То один, то другой…
– Демоны, люди… – продолжил я. – Одного Реостат зарубил уже здесь, в Энакоа, вчера ночью. Тоже горело – мало не покажется.
– Ланселот и Като вообще выдохлись, – пробормотал Дик, встопорщивая бороду пятерней. – Я с ними вчера утром говорил – еле узнал.
– Они там дрались все время, – пояснил Святослав. – Хлебнули почище нашего.
Мы надолго замолчали. День клонился к вечеру.
– Внимание, – сказал возница через плечо. – Уже огороды. Скоро Алеума.
Мы заворочались, собираясь с силами.
Реостат приподнялся и на четвереньках, с обнаженным мечом в руках, устроился за спиной у возницы, готовый к бою. Выносливость его была поразительна.
Фродо и я подобрали ноги и сели по-японски, чтобы иметь возможность быстро встать.
Лестер, чтобы не мешать, вытянулся вдоль правого борта, высунул ствол своего оружия рядом с возницей и щелкнул предохранителем.
Святослав, позвякивая рукавами кольчуги (уж он-то в этом мире смотрелся совсем своим!), перебрался поближе к занавешенному выходу из фургона, и тут же рядом с князем пристроился Эвис. Святослав проверил, как ходит в ножнах меч, достал из колчана за спиной черную хелианскую стрелу и взялся за лук: на Хелауатауа он успел разжиться луком, которым очень гордился.
Повозка резко затряслась на брусчатке, окованные колеса громко затарахтели по мостовой. Снаружи слышалось кряканье баданов, голоса людей, шум шагов, какие-то внезапные гулкие удары – звуки оживленной городской улицы; где-то рядом загремели сваливаемые с подводы дрова, раздался женский смех; залаяла собака; наш возница хлестнул баданов и свистнул; из-за его плеча и головы Реостата я видел серые и песочного цвета стены, иногда людей, мостовую, корзины с зеленью и овощами, баданов, повозки, окна, статуи в нишах, окованные железом или медью ворота домов, копья стражников на углу; шла минута за минутой; и вдруг – солнце, простор, обширное пространство площади; возница погнал баданов, повозка с громом понеслась по каменным плитам мощёного проезда; где-то рядом шумел рынок; шар в моей левой руке брызнул зеленью и запульсировал светом; я крикнул: "Опасно!"; возница дернул за шнур, и с боков его укрыли два деревянных щита; Реостат крикнул: "Вот они!"; громко закричал раненный бадан; возница выругался; повозку занесло; Реостат заорал: "Наружу, ребята!"; Лестер выстрелил – выстрел из плазмогана неслышным толчком отдался у меня в груди – и, поднимаясь, кинулся вперед из фургона; они с Реостатом одновременно выскочили наружу, увлекая с собой возницу, и я почувствовал еще один выстрел; между мной и Фродо сквозь ткань тента проскочила стрела и застряла в доске там, где только что лежал Дик; я, засовывая шар в карман и пытаясь вытащить пистолет, бросился наружу через задний борт вслед за Эвисом и Святославом; князь стоял у колеса и деловито слал стрелу за стрелой куда-то вперед; я обогнул его, с мечом в одной руке и пистолетом в другой, и побежал в ту сторону, куда он стрелял, почему-то не подумав о том, что могу мешать ему – наверное, потому, что кругом в ужасе кричали, разбегаясь, какие-то люди, скорее всего – хелиане, кому же еще здесь было кричать и разбегаться.
Я плохо
Это был не плазмоган, а старый добрый пороховой пистолет; выстрел совершенно оглушил меня, он был не похож ни на жесткие шлепки "калашникова", ни на выстрелы из ПМ, а другой стрельбы я в своей жизни не слышал. Я стрелял с левой руки, и пуля только по счастливой случайности не ушла в "молоко", а попала в меч; удар остановил удар, бойца развернуло; я не знал, что делать, но он уже поворачивался, я уже увидел его страшные, пустые, белые глаза на безбородом лице, на котором не было никакого выражения; и, чтобы больше не видеть их, я (почти не глядя) изо всех сил и притом очень неловко ткнул мечом куда-то туда, где только что были эти глаза; я слышал крик, но не с той стороны, и он уже поднимал меч снова – лицо его заливала кровь, и меч он перехватил другой рукой, значит, я достал его, потому что он оглушен контузией – и меч взлетел, но тут в шею белоглазого бойца со страшным, бесповоротным шлепком вошла черная стрела князя Святослава Ингварьевича.
Я отвернулся со странным равнодушием, ни о чем не думая; я слышал скрипящий вопль сраженного стрелой некродемона; я видел, как Реостат, свирепо ругаясь по-тоскалузски, теснил второго демона, одетого точно в такие же доспехи, как у того, белоглазого, в точно таком же круглом шлеме, таившемся, видимо, до поры до времени под мирным капюшоном крестьянского или купеческого плаща; демон мощными взмахами длинного меча пытался достать рыжего шкипера, но у Реостата было уже два меча – где он взял второй? – и он действовал ими исключительно ловко, заставляя демона пусть по полшага, но отступать; я вспомнил, что демонов должно было быть три – где же третий? – я хотел спросить об этом Фродо, но Фродо нигде не было, и тут я увидел третьего: возница почему-то сидел на земле, возле упавшего бадана, а Лестер с ружьем у бедра медленно отступал, и третий, спиной ко мне, с отведенным в сторону длинным, как кочерга, мечом шел прямо на Дика; почему Дик не стреляет? – Святослав не мог видеть третьего демона-бойца из-за повозки, он не мог помочь; почему Дик не стреляет? – третий демон сделал выпад, Дик отпрыгнул, сталь лязгнула о ствол плазмогана – почему Дик не стреляет? – и тут слева появился Эвис, а я прыгнул через голову лежащего бадана, и мы одновременно ударили третьего демона – мой меч отскочил сначала от кольчуги, потом, со второго удара, от края его шлема, но Эвис ударил точнее, прямо под край шлема, демон повернул к Эвису голову, и тут я понял, что сейчас опять увижу страшные, пустые белые глаза, и ударил еще раз; и тогда Лестер, схватив плазмоган за ствол, обрушил его приклад на голову врага, и демон рухнул, и только тогда Дик выстрелил в него.
– Мечом! Мечом! – закричал я, забыв, что у меня самого в руке меч, и Эвис с отчаянным воплем взмахнул мечом, рассекая пополам черные крылья демона, вылетевшего из сраженного тела. Мы отскочили в разные стороны, спасаясь от холодных смрадных брызг адского пламени. Дико кричал второй бадан, и к его гнусавому визгу присоединился металлический крик распадающегося некробиотического слуги Хозяина. Пламя вспыхнуло и у меня за спиной, где несколько секунд назад я видел яростно рубившегося со вторым демоном Реостата. Я обернулся и столкнулся с рыжим шкипером, отступавшим от огня. Вспышка, брызги, искры; еще одна смрадная вспышка – и все кончилось.
За ту минуту, что прошла с момента нападения, когда приближавшиеся с трех сторон демоны осыпали наш фургон арбалетными стрелами, огромное пространство площади почти опустело: прохожие в ужасе разбежались, попрятавшись за ограду рынка либо в переулки.
Мы стояли, в изнеможении опустив руки. Взвизгивал, дергая повозку и косясь на труп своего коренника, каурый бадан. Три трупа наемных бойцов, покинутые пораженными древней, как мир, холодной острой сталью некросущностями, в нелепых позах валялись перед нами на каменных плитах. Реостат, тяжело дыша, утирал пот со лба рукавом, не выпуская мечей из рук. Возница сидел неподвижно, задрав набок рыжую бороду: он был мертв. Лестер, шипя от боли, разрывал штанину на раненом бедре; Эвис трясущимися руками пытался ему помочь.