Увидеть море
Шрифт:
– Да, здесь у тебя просто рай какой-то! — засмеялся я, — только пива не хватает для полного комплекта!
– Для чего, думаешь, здесь второй холодильник? — ощерился довольный Джек, распахивая серебристую дверцу. Моим глазам предстало около тридцати сортов пива.
– Кстати, если хочешь пива, то лучше сначала курнем травки! — Джек указал на стену за моей спиной. На ней красовался стенд с прозрачными пластиковыми шкатулками с подписанными вручную этикетками. Такой стенд я видел давно у знакомого, чей папа увлекался коллекционированием бабочек. У канадского индейца вместо
– Вот это расслабляющая, это «Красный дьявол» — убойная смесь из Тихуаны, а это афганская — моя любимая, что предпочитаешь? — Джек улыбнулся улыбкой змея-искусителя.
– На твой выбор, — ошеломлённо махнул я рукой.
Выкурив здоровенный косяк, мы отправились пить пиво на веранду. Тело стало лёгким, как первый уровень компьютерной игры, а мысли глубокими и полными смысла.
– Джек, а ты правда убил двух наркоманов, — спросил я, вдруг вспомнив недавние слова индейца.
– Джек Дежарден никогда не врёт, — пафосно произнес индеец, уставившись ночную мглу за пределами освещенного крыльца. — Я вёл войну.
Из короткой и скупой на детали истории я узнал, что когда Джек переехал из Монреаля в Хэмптон-Бич, получив работу в Хэмптоне, первые, кто пришел к нему в гости, были торговцы героином. Хорошенько избив обоих, Джек выгнал их со двора.
– Постой, а как это ты ненавидишь наркоманов, а сам это… ну покуриваешь травку? — озадачился я.
– Это совсем другое. Трава — это природное. Трава не рушит жизни, — не согласился Джек, — А от героина мой брат умер.
Наркоторговцы затаили зуб на приезжего. Однажды, когда Дежарден возвращался домой с работы — ему выстрелили в спину три раза. Повезло, что пули не задели ничего жизненно важного.
Глупые наркодельцы не знали с кем связались. Выйдя из больницы, Джек договорился с шерифом и объявил войну наркотикам в отдельно взятом районе. Методично он отлавливал дельцов с поличным и доставлял в полицию, переломав им предварительно руки.
Последняя битва случилась у дома Дежардена. Наркоторговцы приехали на трех машинах и попытались взять строение штурмом. Канадец умудрился тяжело ранить троих из них перед тем, как у него кончились патроны.
Обрадованные бандиты ворвались в дом. Их ждал страшный индеец, с разукрашенным кровью лицом. В одной руке у него был томагавк в другой упомянутый выше нож. Два наркодиллера умерли сразу, остальные в страхе бросились бежать, побросав оружие. Люди шерифа приняли их на выходе.
– Чёрт, Джек! — воскликнул я, пораженный услышанным. — Ты спецназовец что ли?
– Нет, друг, — засмеялся индеец, — я не спецназовец. Пойдем покажу.
От третьей комнаты я ожидал что угодно от пыточной до военного склада, но и тут Джеку удалось удивить меня.
Комната оказалась спальней, стены которой были полностью закрыты стеллажами. Книги, книги, книги. Ряды книг, куда не взгляни. Учебники и научные труды по механике, физике, математике.
– Я инженер, Пол. Я строю военные подводные лодки, но, вообще-то, это секрет, — огорошил меня Джек.
– А воевать против России будешь? — серьезно спросил я.
– Буду, Пол, — честно ответил Джек Дежарден, инженер, музыкант и Рэмбо по-совместительству, — но пока войны нет, никто нам не помешает расслабляться вместе. Пойдем, будем выть на Луну. Захвати нам скотча на твой выбор.
Вернувшись на крыльцо мы уселись на ступеньки и некоторое время вслушивались в голос ветра, передавая друг другу бутылку J&B.
– Давай, Пол, вой на Луну, как волк, — подбодрил Джек.
– Но ведь Луны не видно, что-то.
– Так вызови её. Вызови своим воем!
Уставившись в чёрное, без единой звезды, небо, я откашлялся и надсадно завыл. Вой вышел хриплый и визглявый.
– Нет, это не годится, — скривился Дежарден. — Делай, как я.
Расправив плечи, он подобрался, вдохнул поглубже и издал протяжный утробный вой. Где-то в Хэмптоне откликнулись собаки.
– Ау-у-у-у-у! — с воодушевлением присоединился я.
– Оу-у-уы-ы-ы-у-у-у! — выл Дежарден.
Из-за облаков медленно показалась луна, словно желтое щербатое лицо древнего бога. Бог высунулся из окна небесной таверны, и уставился пьяным взором вниз на существ, которые с незапамятных времен взывают к нему таким незамысловатым способом. Бог улыбался.
Эпизод 28: Тени в раю.
Говорят, жизнь — это то, что происходит, пока ты строишь планы. У нас со Светкой особого плана не было.
Работать, копить деньги, вернуться в Россию и купить квартиру. Дальше шли сплошные разночтения.
Жена была упорна в достижении цели. Рутинная работа приносила ей спокойствие. С неподдельной радостью несла она домой после смены небольшую пачку зеленых бумажек и прятала её в копилку. Содержимое копилки росло, превращаясь в её уютное счастье.
Света лепила свое счастье по образу и подобию всех женских счастий от начала времен, я же, как это обычно бывает с мужчинами, был занят поисками себя и своего места в этом мире. И пока то, что мир имел предложить, меня не устраивало…
Весь этот размеренный цикл ежедневных усилий и достижений не манил и не звал в прекрасное далеко.
В детстве я смотрел на своего отца — строительного прораба, на его подчиненных — простых работяг, и с содроганием думал: «Неужели меня ожидает то же самое?». Они казались мне заживо погребенными. Похоронив юношеские мечты, неподвижно гнили, стиснутые со всех сторон могильной землей однообразия и повседневности.
Каждое утро поход на работу, и один день неотличим от другого. Место у станка или на строительном участке. План выточенных деталей, проложенных проводов, подключенных светильников. Диван. Телевизор. Пиво на лавочке у подъезда. И так год за годом до предсказуемой развязки.
Я хотел жить ярко. А о том, как я хотел умереть, думать было рано.
В пятнадцать лет я часами лежал в ванне, листая журнал «Ровесник» с портретами рок-звезд или взахлеб зачитывался книгами фэнтази о героях, путешествующих по параллельным мирам, и без остановки мечтал. Моя жизнь должна была стать чем угодно, но только не серой однообразной жвачкой.