Уйти, чтобы выжить
Шрифт:
— Да тут войск больше, чем, наверное, в столице.
— Ага. Беглецы после недавних поражений. Остальные части вон, — Володя кивнул на соседний стол, где шумно что-то отмечали солдаты. — Если здесь появится хоть небольшой отряд врага, большинство просто разбежится, а остальные не успеют даже собраться. И в поле никаких дозоров, то есть нападение будет совершенно неожиданным. Счастье Локхера, что у Эриха сейчас туго с кавалерией — вряд ли он успел восстановить ее.
— И что это значит, милорд?
— Это значит, что задерживаться тут не стоит. Надо скорее купить нормальную лошадь — и в путь. Кто займется?
Филипп и Джером переглянулись — похоже, им впервые предоставляют выбор, обычно отдавались приказы, и все. Володя уловил их сомнения.
— Сами решите, кто лучше справится.
— Тогда,
Володя кивнул и выложил на стол выменянные местные монеты, оставив себе немного, чтобы расплатиться за еду и комнаты.
Джером быстро пересчитал деньги.
— Милорд, для настоящего боевого коня этого слишком мало, а для лошади в телегу слишком много.
— Я с запасом даю. Подбери коня на свое усмотрение, а на остальные купи что-нибудь в дорогу… сам смотри. У тебя ведь почти никаких вещей нет. Выбери сменную одежду, одеяла для ночевки, плащи… да чего я тебя, учить должен? Что останется, вернешь вечером.
— Да, сэр! — Джером слегка поклонился.
Поев, они поднялись на второй этаж и осмотрели комнаты. Володя, сморщив нос, разглядывал обстановку, потом подошел к кровати и задрал матрас — клопы моментально бросились врассыпную, удирая по щелям. Мальчик проследил за их бегством и потрогал не первой свежести матрас без простыни.
— Что ж, — вздохнул он, — каждому свое.
Володя покопался в рюкзаке, достал упаковку какого-то порошка и начал рассыпать его по комнате. Особенно много досталось кровати.
— Ну вот, к вечеру никаких посторонних тут не останется. Если не хотите кормить этих мелких тварей, давайте и вашу комнату обработаем.
— Э-э… а что это, милорд? — Филипп с сомнением прикоснулся к порошку на полу.
— Средство от блох и клопов. Терпеть их не могу.
Когда все устроились, Филипп предложил пройтись по городу.
— А вещи? — спросил Володя.
— Хозяин берет плату и за то, чтобы здесь не пропадали вещи постояльцев, — пояснил Филипп. — Ну, на всякий случай их можно сложить вон в тот сундук, он специально там стоит. Замок должен быть внутри.
Володя приподнял крышку и действительно обнаружил внутри весьма солидного вида замок… который он смог бы открыть обычной проволокой за две-три секунды. Оставалось надеяться, что такие умельцы тут редкость, а для остальных он и в самом деле окажется непреодолимым препятствием. Сам сундук оказался крепко привинчен к полу. Мальчик подергал его, открыл и закрыл массивную, оббитую железом крышку, глянул на петли и на запор. Да уж, о том, чтобы сломать сам сундук, не могло быть и речи: толстые дубовые доски крепились железными полосами на заклепках, петли, на которых сидела крышка, представляли собой толстые изогнутые штыри, причем, когда крышка закрыта, этих петель совершенно не видно.
— Впечатляет. — Мальчик сложил туда рюкзаки, закрыл крышку и навесил замок, а ключ прикрепил ремешком к подкладке своей накидки. Потом привычно проверил оружие, ногой подкинул прислоненный к кровати боевой посох и поймал на лету.
— Милорд, а зачем вам в городе посох?
— Ну… скажем так, это не совсем обычный посох.
— Точно-точно, — влезла Аливия, но под суровым взглядом мальчика стушевалась и замолчала.
— Короче, не помешает. — Володя видел, что свое копье Филипп оставил под кроватью и брать с собой не собирался. Но посох не копье и второй такой можно было достать только на базе в лесу, куда возвращаться в ближайшее время Володя не собирался.
Покрепче ухватив Аливию за руку, чтобы не потерялась, Володя на миг замер у выхода с постоялого двора и уверенно зашагал в ту сторону, откуда слышался гул голосов. Как он и предполагал, гул этот шел с базарной площади, которая в Средневековье служила местом сосредоточия городской жизни. Здесь можно было что-нибудь купить, предварительно поторговавшись, просто провести время, наблюдая за выступлениями заезжих комедиантов, договориться о встрече, узнать новости. Как раз сейчас все активно обсуждали последние, не слишком обнадеживающие известия о войне. Однако, несмотря на это, люди вовсю веселились и занимались своими делами, словно ничего не произошло. Володя бегло осматривал прилавки, больше интересуясь разговорами,
Пока мальчик размышлял, его кошелек уже аккуратно срезали и передали неприметному молодому человеку лет двадцати. Тот немедленно стал пробираться к выходу, проталкиваясь сквозь толпу. Володя как бы ненароком попятился и столкнулся с ним.
— Извините, милорд, — молодой человек склонился в глубоком поклоне.
— Ничего-ничего, — Володя ободряюще похлопал его по спине, — я сам виноват.
Юноша быстро взглянул на мальчика, но тот уже отвернулся. Выбравшись из толпы, молодой человек облегченно вздохнул и быстро скрылся за ближайшим поворотом, где полез под плащ, чтобы пересчитать добычу. Нахмурился и быстро-быстро зашарил у себя на поясе. Выругавшись вполголоса, он еще яростней принялся за поиски, но ничего так и не нашел — весь его сегодняшний заработок кто-то увел. И ведь не расскажешь никому, что у самого ловкого вора на базаре украли всю дневную добычу! Интересно, кто осмелился на такое? Наверняка кто-то залетный, из-за войны в город столько новых людей прибыло. Когда он забирал кошелек, срезанный его помощником у какого-то молодого благородного остолопа, кошельки еще были на месте, он как раз подумал, что пора относить добычу в надежное место, а вот когда выбрался из толпы… Значит, украли в толпе, но кто? Вор задумался, вспоминая свои действия. На всех он думал, все попали под его подозрения, кроме молодого остолопа-рыцаря, как он его назвал. В конце концов он решил внимательней понаблюдать за базаром — раз здесь объявился настолько ловкий вор, что сумел обчистить даже его, то наверняка скоро продолжит кражи и тогда точно попадется. И вот тут с ним поговорят и объяснят, где и у кого стоит воровать.
А Володя, купив котомку, незаметно переложил туда свою добычу, подивившись, сколько, оказывается, зарабатывают карманники. Уж не стоит ли и ему завязать с игрой в благородные и пойти воровать? Повесил сумку на плечо, отказавшись от услуг Филиппа, и двинулся дальше, заодно купив какие-то заколки, на которые уж слишком жалобно смотрела Аливия. Просить она не решалась, но взгляд был настолько красноречив, что Володя не выдержал, тем более нежданно и деньги появились.
— Смотри! Смотри! — Аливия ухватила Володю за руку и потащила куда-то в сторону.
— Эй, осторожнее! Да осторожнее же… ну иду-иду!
Девочка подтащила Володю к собравшейся толпе и начала ввинчиваться в нее. Один из горожан сердито обернулся, чтобы отругать девочку, но наткнулся взглядом на Володю в доспехах и поспешно посторонился, пропуская их. Выскочив в первый ряд, Аливия замерла, наблюдая, как девочка лет двенадцати выделывает разные акробатические упражнения. С точки зрения человека двадцать первого века, видевшего состязания по спортивной гимнастике, ничего такого особого она не делала: кувырок, сальто, прыжки… с таким набором ее даже до областных соревнований не допустили бы, однако для местных жителей это было действительно непревзойденно. В полном восторге они наблюдали за гибким ребенком, который сейчас крутил колесо вокруг собравшихся зрителей. Мужчина с короткой бородкой, скорее всего ее отец, подыгрывал дочери на дудке, а мать плясала в центре круга. Володя глянул на Аливию. Та в полном восторге наблюдала за девочкой, даже рот приоткрыла и при каждом ее удачном прыжке хлопала в ладоши. Володя посмотрел на Филиппа: тот тоже одобрительно кивал. Мальчик вздохнул: все-таки правду говорят, что во многих знаниях много печалей. Воспоминания о выступлениях гимнасток в родном мире мешали ему наслаждаться представлением здесь, заставляя подмечать ошибки, неточности, слабую отработку движений. Однако девочка выступала настолько задорно, что вскоре и он забыл о ее погрешностях.