Уютная голова
Шрифт:
Ведущий взвыл.
– «А завтра?» – он.
– «Для вас – вообще. Всего доброго», – и отключился.
– «Видели, да?! – прорычал ведущий, – ладно. Тогда остаются друзья и…».
– «Идёт-идёт! – заставил его оглянуться голос за камерой, пока по садовой дорожке спокойно себе шёл дед Лакмааров, – господин…».
Дед просёк кто есть кто быстро, поэтому мы слышали только длинное «Пи», пока мужчина открывал рот. Кажется ясно от кого получил свою красноречивость Оз. Мы ждали минут пять, пока оператору не стало скучно и он не убрал камеру. Интересно, там хотя бы одно цензурное слово было?
– «Онника, – улыбнулся ей ведущий, – насколько мне известно,
Девушка широко и довольно улыбнулась, а после расширила глаза:
– «Только вы папе не показывайте, иначе он злиться будет, – шепотом, – что сказать? – уже нормально, – он хороший. Добрый и правильный, – смутилась, – красивый, но вы и сами это видели, – хихик, – хм… я говорила, что хороший?».
– «Ну, вы поняли, – диктор на чёрном фоне, закатывая глаза, – больше она ничего не сказала. Скорее всего, потому что сама не особо знала».
– «Оз? – протянул Грегори, – нормальный. Как все, – он дёрнул щекой, – на самом деле я больше не скажу, потому что он меня по голове не погладит, так что… м! Идея! Я знаю к кому вам подойти, – он хитро сверкнул глазами, – Аямако Фиджез!».
Моё недоумевающее лицо. Они подловили меня на пробежке.
– «Я?! – не поверила, – я-то тут причём? Хм… – задумалась и выпустила воздух из лёгких, – Оз. Ну… судя по реакциям остальных, его поведению и… моим догадкам, то… он прямолинейный. Терпеть не может ложь, да и людей в целом. Не доверяет точно, – я села на лавочку, – нельзя отрицать, что он умный, – мой смешок, – иногда даже чересчур, хотя в какие-то простые вещи впивается в споре. Мне кажется, что он их просто не понимает, – кивок, – упрямый, вредный и решительный. Я бы не сказала, что лёгкий человек, но и договориться с ним тоже можно. Наверное, – смех, – я же пытаюсь. Что ещё? М, ну да. У него есть сформированные правила в голове, которыми он тычет во всё, что покажется ему живым. Ну и я не назвала бы его злым или жестоким, – тяжёлый вздох, – как бы он не думал, хм… не подстраивался под таких людей, у него не выходит».
Чёрный экран.
– «Странно, что его бывшая девушка, – диктор, – с которой, на всякий случай, они встречали больше полутора лет, сказала два слова, в то время как просто участница Фратрии сообщила нам массу качеств. К чему это я? Будет забавно, если на момент выхода в эфир этого видео Оз и Аямако станут парой. По крайней мере я вижу всё именно так. Но вернемся к Озерфиру. Мы не смогли найти ничего о его семье, правилах рода или ещё о ком-нибудь из целой Костны, кто смог бы произнести что-угодно, кроме его имени. Однако, – усмешка, – напоследок я хочу раскрыть то, о чём молчала общественность долгие двенадцать лет. Вспомните катастрофу с аварией, когда четырёхместка отца Оза столкнулась с другой? Долгий траур по старшему сенатору Лакмаару, его жене и ещё не рождённой дочери в утробе матери. Мурашки по телу, да? Костна гремела и жалела оставшегося сиротой Озерфира, не находившегося тогда с ними. Тогда все объявили виновником второго водителя, и тут общественность, которой конечно же не сказали правды, бушевала напрасно, полагая, что выживший мужчина должен понести наказание. Однако. По результату вскрытия отца Озерфира было выявлено алкогольное опьянение в два и три десятых промилле. Он был пьян, отвозя свои беременную жену в роддом. Поэтому… мораль вы найдёте сами. Берегите себя».
Я стерла набежавшую из ниоткуда слезу и откинула телефон подальше. Голова болела в равной степени, что и сердце. Белый потолок вселял те ещё мысли. Словно я чем-то могла помочь тому, кто и без меня всё знал. И вот дилемма – я хотела помочь, но не могла пошевелить и пальцем. Наверное, сейчас и Оннику увезли домой, а значит он сидит там один. Может, как и я, откинул телефон, чувствуя поднятую из глубины души горечь. Несправедливую и саднящую.
Вот в чём дело с его этим «Все злые». Папа для него тоже был злой. Нетрезвый и убивший будущее двух взрослых и одного нерождённого.
***
– И почему мы тогда не переедем в твою новую квартиру? – возмущалась Фрея, – у меня будет своя комната, – она подпёрла голову ладонью, витая в розовых облаках, – впервые в жизни, между-прочим. И я даже знаю, что ты сейчас выдашь что-то вроде «Но мы же там будем совсем одни», и да! Мы там, система тебе в… голову, будем одни! Без всяких соголдских приходов сожрать и выпить у нас всё на свете, без шастающих мимо нашей двери придурков и каких-нибудь… крокодилов! – она оглядела садящегося с другой стороны от нас Оза, – идти всего на пару метров дольше, однако целых четыре комнаты, две ванные и…
– Всё пустое, – напомнила ей, – и если ты хочешь спать на старом диване, оставшемся от прошлых хозяев, то я – нет. А там больше мебели вывозить на мусорку, чем… привет, – я улыбнулась уже которому парню, подошедшему ко мне с острым смущением в общем виде, – ты ко мне?
Он покраснел сильнее стократно, кивнул и расплылся в улыбке:
– Аямако, я тебя люблю! – оставил напротив меня любовное послание он, а после рванул самым настоящим бегом в сторону выхода.
– Ты разбаловала парней этой школы, – пробурчала завистливо подруга, – они после бала тебя не боятся совсем. Это же… бесит.
Я пожала плечами, кладя любовное письмо в стопку таких же розовых конвертиков справа от моего блюда.
– День признаний, Фрея, – улыбнулась ей, – так ко всем подходят.
Забавно, что эта школа практиковала много подобных праздников. Сперва романтизированный бал Фратрии, после этот день, потом ещё через пару недель день пары, а после выпускная линейка и каникулы с перерывами в неделю развития каждый месяц из двух. Как-то слишком нагнетала столичная школа эту вашу «любовь» в последние месяцы до конца учебного года. У нас такого не было.
– Сходили бы сейчас попить кофе домой, – мечтательно промурчала Фрея, – к тебе в квартиру, в смысле. И, знаешь, мне плевать на старые диваны! Я сама уже не особо юна, – она хихикнула, – а ты, к слову… когда тебе там восемнадцать?
Я устало легла головой на её плечо и прикрыла глаза.
– Послезавтра, – напомнила.
– У-у-у… а мне только через две недели! – она сегодня всю первую половину дня бурчала, – почему тебе все проще и первее?
Не стала ей отвечать – сегодня снова было солнечно, а потому я щурилась и почти мурчала от приятного ощущения скорого лета. Да и совершеннолетие мне особого ничего не изменит и не добавит в жизни.
– Так что, я все решила, Макама, мы сейчас соберём вещички, заставим мальчиков их перевезти, а после… – девушке было плевать на озвученное мной ранее.
– Я не буду там жить, – выпрямилась и откинулась на спинку стула я, – нет, Фрея.
– Почему? – она откусила от яблока и стала злостно жевать.
– Потому что для этой никому не нужной покупки папа продал квартиру, в которой он провёл детство, – процедила я, – и всё из-за того, что дед вынудил его вложить целую треть в то, к чему я безразлична. И раздражает совсем не то, что они решили и выбрали без меня, а то, что принявший оплату за папину квартиру мужчина отказывается продавать её обратно!