Узбекский барак
Шрифт:
Игорь Андреевич ничего не ответил, подошел к машине, открыл дверцу. Марина села за руль. Вадим все похлопывал хлыстом по ладони.
Она включила зажигание.
Машина заюзила, завизжала колесами, поползла вбок.
Она снова завела мотор. Машину занесло еще больше, так что она встала поперек дороги. Марина выключила зажигание. Искоса посмотрела на отца. Игорь Андреевич прикрыл глаза, чувствуя, как знакомая рука мягко сдавила сердце. Так в детстве он выжимал каучуковый мячик, попавший в лужу.
– Подтолкни...
– сухо сказала Марина подошедшему Вадиму.
– Только, пожалуйста, без лишних слов, если сможешь.
– Я же тебя предупреждал, движок здесь слабенький...
– сказал Вадим, склонившись к окошку.
– Так что придется вам подождать, пока я не закончу урок конкретного гуманизма.
И, не оглядываясь, вернулся к подросткам.
– Ну что смотрите! А ну на колени перед уважаемым человеком!
Пацаны дружно плюхнулись в грязь, втянув головы в плечи.
– Сейчас же прекратите! Вы слышите!
– Игорь Андреевич открыл дверцу и стал выбираться из машины.
– Никак вы их простили?
– Да, я их прощаю...
– Игорь Андреевич прислонился спиной к машине.
– Кина, значит, не будет...
– хмыкнул Вадим, обернувшись к своим парням. Теперь всем встать!
– он рывком поднял за шиворот ближайшего подростка.
– И всем дружно толкать машину благодетеля до первого асфальта. Спасибо не забудьте сказать!
Мотор снова завелся, завизжали шины.
Игорь Андреевич невольно оглянулся и увидел забрызганные грязью красные от холода лица и руки пацанов, упиравшихся в багажник машины.
Он отвернулся и сел прямо, стараясь не смотреть в зеркало заднего обзора.
Уже на шоссе Марина остановила машину.
– Может, ты поведешь?
И впервые взглянула на отца. Он отрицательно покачал головой и высыпал на ладонь несколько горошин нитроглицерина.
Она взяла его под локоть, прижалась головой к его плечу. Он осторожно ее обнял, стараясь не прислушиваться к давящей боли возле левой лопатки. Некоторое время они молча сидели, потом она села прямо, завела двигатель. Машину остановили возле ближайшей бензоколонки с мойкой и небольшим кафе, с непременным шашлычным дымом над ржавым мангалом.
Небритый кавказец в грязном переднике, рыжеватый мальчишка в фирменном кепи и комбинезоне и две пожилые женщины, одна в кассе, другая в окне кафе, разглядывали, будто стараясь запомнить, эту пару. Наверняка гадали, что произошло между этим седым господином и глянцевой девицей, чей импортный прикид был заляпан здешней глиной.
Игорь Андреевич всегда злился, когда Марина подыгрывала общественному мнению, влюбленно заглядывая ему в глаза либо положив голову на его плечо... Он никак не мог к этому привыкнуть. Особенно когда это происходило на какой-нибудь продвинутой тусовке. Иногда, не выдержав, она прыскала, когда слышала за спиной: "Хоть бы постыдились... Такая молоденькая, а этот, черт старый, ни стыда, ни совести...".
– Папуля, будь проще, - говорила она.
– Пусть завидуют.
Помогая ей выйти из машины, он заметил, как женщина в кафе немного отодвинулась от окна и быстро сделала какую-то запись в блокнотик. Записала номер машины? Большой начальник тайно встретился за городом со своей юной секретаршей, надеясь, что здесь их никто не узнает. Вдруг пригодится...
Пока Марина приводила себя в порядок, а машину мыли и заправляли, Игорь Андреевич занял столик у окна и попросил у бдительной официантки два кофе со сливками.
– Так это его машина?
– спросил он, когда Марина снова появилась.
– Да.
– Ты ему что-то должна?
– Это моя проблема... Кстати, Вадим совсем не то, что ты о нем думаешь.
– Я о нем не думаю.
– Он охраняет банк, и у него такое хобби: ловить бандитов. Получается лучше, чем у милиции. За что его ненавидят и те, и другие.
– Ладно, черт с ним...
– Его несколько раз пытались убить. Он показывал мне шрамы.
– Хватит, я сказал!
Игорь Андреевич оглянулся на официантку. Она стояла, прислушиваясь.
– Что-нибудь еще будете заказывать?
– спохватилась она, приложив карандаш к блокноту.
– Нет, - повторил он более спокойно. И проследил, пока она отойдет.
– Согласись, нас особенно бесит, когда другие в споре с нами оперируют нашими аргументами, - сказала она после паузы.
– У тебя с ним что-то серьезное?
– спросил он после паузы.
– Он мне покровительствует...
– Она пожала плечами.
– Кстати, бабушка как-то проговорилась, будто в эвакуации ей покровительствовал какой-то офицер НКВД. Ничего плохого в этом нет, это нормально, когда привлекательной женщине помогает влиятельный мужчина... Может, расскажешь?
– Как-нибудь потом, - он взглянул на часы.
– Сейчас отвези меня в редакцию.
Вечером, не удержавшись, он позвонил домой тому самому милицейскому генералу, публично обещавшему поймать преступников, поскольку это стало делом его чести.
– Ищем, - его голос стал хрипловатым от усталости и недосыпания.
– Версий много, но мы пока ничего не отбрасываем. Уже есть кое-какие зацепки и наработки...
– А подвижки?
– поинтересовался Игорь Андреевич.
– Подвижки есть?
– Конечно, есть, - сказал генерал после некоторой паузы.
– Да вы не волнуйтесь, спите спокойно. Поймаем, никуда не денутся.
10
Это запечатление было самым неясным, размытым и фрагментарным. Наверняка сказывалась накопившаяся усталость доктора Фролова. Отдельные эпизоды, однако, были четкими, поскольку Игорь Андреевич их не забывал.
Мать торопилась, тащила его, больно сжимая руку. Перед глазами расплывалось от слез, но он узнал, едва началось это запечатление, все те же бараки, следы гусениц и провода на покосившихся столбах, обвисшие под тяжестью низкого серого неба.