Уж замуж невтерпеж
Шрифт:
– Ты знаешь, – оставил он без внимания мой вопрос, – по дому действительно кто-то летает! Я тебя когда ждал там, внизу, услышал, что машина опять завелась и хлопнул багажник. Я помчался туда, но когда прибежал, опять никого не увидел. Все по-прежнему: Сеня лежит, дверь на кухню закрыта. Только багажник кто-то захлопнул и движок завел. Я побежал через свой вход, и когда вошел в дом через туалет, в коридорах уже было темно. И тут слышу – кто-то летит. Крыльями похлопал и затих. Ужас. Хорошо, что волосы сильно короткие, а то бы
– Неужели ты никого не видел?
– Нет. Я даже ничего не слышал. Я шел к рубильнику и вдруг – выстрел откуда-то сбоку. Я выстрелил в ответ.
– А я слышала шаги. Кто-то постучал в дверь гостиной, потом ушел. В любом случае он должен был пройти мимо тебя. Неужели ты совсем ничего не заметил?
Балашов пожал могучими плечами.
– Когда в тебя палят в темноте, наблюдательность как-то притупляется. Знаешь, я готов поверить в привидения.
– Скорее всего, их двое, поэтому они так вездесущи.
– Что? Парочка злостных призраков?
– Убийц двое. Они хорошо знают дом и возникают в разных его точках, несмотря на то, что мы бегаем по всем комнатам и ищем их. И потом, это видно из записки.
– Мырка и мягкий знак! – усмехнулся Балашов. – Я не знаю имен, начинающихся с мягкого знака. Может, это перевернутое Р?
– Может быть. – Мне не понравилось, что эта мысль пришла не мне. Хотя, какой от нее толк? – Звони 02! Хватит самодеятельности.
– Да звонил я уже! – Балашов отмахнулся от меня окровавленной рукой. – Из туалета, перед тем как войти в дом.
– И что? Они уже в дороге?
– Они сказали, что нужно меньше пить. И поздравили с Новым годом. По-моему, они там сами, того, навеселе.
– Ты что, сказал, что по дому летает привидение? – с издевкой спросила я на пол-тона выше, чем мы разговаривали.
– Я сказал, – Балашов почему-то стал произносить слова по слогам, – что у меня в бильярдной труп, что в спальне, в шкафу, труп, и на кухне – тоже труп. Да, я сказал, что кто-то летает.
– А они?
– Они засмеялись и ответили, что пить надо кучнее, в одной комнате, тогда не будет такого разброса трупов. А что летает – ничего страшного. К утру приземлится и рассосется.
– Рассосется? Значит, помощи нам ждать неоткуда? Я правильно поняла?
Ну скажи, пожалуйста: «Не бойся, девочка!»
– Неоткуда. Ты правильно поняла. Английский детектив. Мы отрезаны от мира, у нас гора трупов, и мы сами должны найти убийцу.
– Я ненавижу детективы.
– А я не люблю английские. Там все притянуто за уши: большой дом, куча трупов, стихийное бедствие, отрезающее от внешнего мира, убийца – кто-то из числа гостей, и вечный вопрос – кто будет следующим?
– Следующим должен быть ты, Балашов.
– Почему я? Стреляли в темноте, кто знал, что это я?
– Твои шаги трудно перепутать. Следующий – ты. Тебе очень больно?
– Нет. Мне совсем не больно. Я хочу сказать, что физическая боль – это ерунда.
Наверное, он имеет в виду свою поруганную любовь, и тяжкие душевные страдания.
– Если бы тебя не было, – сказал он вдруг, – мне было бы труднее. Мне было бы невыносимо, непосильно трудно. И больно. Наверное, я бы сдался и пустил себе пулю в лоб.
Он взял меня за локти и притянул к себе. Я подумала, что по сравнению с Кирой я как Буратино по сравнению с Мальвиной и не стала к нему прижиматься. Я засмеялась:
– Ты бы промазал и попал в потолок.
– Какие у нас нежности! – раздался голос сверху. – Какое взаимопонимание!
Мы повернули головы синхронно и резко, будто всю жизнь танцевали в паре.
Вверху, на лестнице, стояла Кира.
– Где Виктор? – зло щурясь спросила она. – Что происходит?
Я не знаю, какую часть нашего разговора она слышала и слышала ли вообще.
Сильно хромая, Кира стала спускаться. Даже хромала она грациозно, придерживаясь за перила, как балерина за станок.
Балашов выпустил меня из кольца своих рук, и я сильно пожалела, что не успела к нему прижаться. Глядя на Киру, но сквозь нее, он сказал голосом, которым, наверное, проводил деловые собрания:
– Пойдем в гостиную. Нам надо поговорить.
– Поговорить? Ты приводишь сюда своих шлюх, ты палишь из оружия у меня перед носом, ты запираешь меня на замок и устраиваешь в доме бардак, а теперь тебе надо поговорить? Ты что, ранен? Где Виктор? – Кира сняла свой прищур и распахнула чудесные глаза в праведном гневе.
О чем он собирался с ней говорить? Жаль, я не успела закрыть на ключ дверь гостиной.
Балашов пошел навстречу Кире, по-хозяйски взял ее за руку и потянул наверх как мать – капризного ребенка. Кира не издала ни звука. Я посмотрела им вслед. Может, стоит проявить героизм, и пока они там беседуют в гостиной, в одиночку поохотиться на маньяков? Все равно Балашов мне не по зубам, все равно у меня нет шансов. Словно прочитав мои мысли, Балашов резко остановился, развернулся, неудобно вывернув Кире руку, и приказал:
– Пошли.
Я и пошла. Может, она и Мальвина, но без меня бы он давно сдался и пустил себе пулю в лоб.
За столом, в гостиной, сидел Дед Мороз. Он пировал. Огромный осетр, к которому за весь вечер никто так и не притронулся, был порезан на щедрые порции, одна из которых перекочевала к Морозу на тарелку. Туда же он набросал разноцветных салатиков, и даже примостил кусок торта, в котором я приехала. Мороз молча уставился на нашу делегацию. Он изнемогал от желания что-то сказать, но не мог, потому что набил рот так, что из-за щек не было видно ушей.