Ужас Дикого Леса 2
Шрифт:
— Надеюсь, что она у них в серьезном авторитете… — еле слышно сказала Саша. И не ошиблась: самый шустрый самец, вылетевший из пещеры и сдуру оскаливший пасть, влетел обратно от удара лапой со спрятанными когтями и обиженно заскулил. Двум следующим ирбисам, чуть покрупнее размерами, но заметно слабее магически, хватило предупреждающего рыка. А потом откуда-то изнутри раздался РЫК «воплощенного кошмара», и у приближающегося зверья пропало всякое желание проявлять какую-либо инициативу. Что, в общем-то, не удивило, ибо патриарх этого семейства выглядел НЕВЕРОЯТНО ВНУШИТЕЛЬНО. И дело было не в размерах, хотя подавляли и они — этот снежный барс фонил магией сам по себе!
Под стать этому фону было и все остальное: тушка на зависть любому уссурийскому тигру,
Для того, чтобы не отвести свой, пришлось обновлять очищение разума чуть ли не раз в секунду и терпеть целую вечность. В смысле, в субъективном восприятии времени. Слава всем богам, в какой-то момент внимание этого монстра привлекла Злата, и мне существенно полегчало. А начало объяснений вообще увлекло: самочка, словно проработав их логику по дороге, метнулась к Блондину, вцепилась в его загривок и одним скачком переместила вплотную к Большому Начальству. Затем шлепнула «мелкого» лапой по проплешинам на месте ожогов, развернула боком, еще одним шлепком привлекла внимание патриарха к подсохшему пятну крови вокруг места, которое проткнуло одно из сломанных ребер, и, вернувшись к нам, выделила касаниями головы меня и Ладу!
«Воплощенный кошмар» остался на месте. Но от него внезапно повеяло настолько сильной жаждой убийства, что я был вынужден перейти в боевой режим, чтобы не рвануть куда подальше! Как потом рассказали девчонки, они на долю секунды впали в состояние ступора, чем-то похожего на последствия оглушения, но эта вспышка моих эмоций выбила их в реальность и помогла найти в себе силы на действо. Так что Рюриковна, которую по-настоящему прихватило, свалить не успела — сначала не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть, а затем оказалась в плотной коробочке из нас пятерых.
А патриарх тем временем изучал тушку своего мелкого родича. Причем не только визуально, но и, судя по слишком большим паразитным потерям Силы, каким-то плохо освоенным магическим навыком. Каким именно, не скажу. Заметил лишь, что «воплощенный кошмар» то и дело прикасался лапой к каждой отдельно взятой залеченной ране или ожогу, моментами закрывая глаза и застывая в неподвижности секунд на пять, а то и десять.
Закончив с Блондином, гневно рыкнул и вперил очень недобрый взгляд в Злату. А та изобразила целую пантомиму, смысла которой я, как ни старался, не понял. Зато его поняло Большое Начальство и, перестав яриться, неспешно подошло к нам.
Если я правильно истолковал его телодвижения и реакции, то первым делом сравнил «запах» моей Силы с остаточным фоном все еще работающих «долгоиграющих» целительских навыков. Затем шагнул к Рыжей, убедился в том, что она тоже приложила руку к исцелению младшего родича, и двинулся дальше. А после того, как закончил круг, остановился и задумчиво уставился на Блондина.
Тот на всякий случай лег, уткнулся мордой в передние лапы и закрыл глаза. За что получил леща от разозлившейся Златы. После чего додумался до чего-то важного, встал, на подгибающихся конечностях приплелся к нам и тоже изобразил непонятную серию телодвижений. Только сопровождал ее не рычанием, а повизгиванием.
Патриарх аж сел на задницу и «изумленно» уставился на самочку. А та его добила, скользнув ко мне, мягко ткнув мокрым носом в левое запястье и «попросив» показать Знак Макоши!
Этот козырь заставил патриарха выпасть в осадок. А демонстрация еще четырех татуировок… развязала ему язык. Естественно, в переносном смысле: проникшись к нам глубочайшим уважением, он решил объяснить, с какого перепугу эта сладкая парочка забрела так далеко от этой долины, почему Злата так рьяно защищала Блондина и чем их семейству грозила гибель этого конкретного ирбиса.
Начал с молниеносного укуса, проткнувшего его собственную правую лапу, а затем подозвал к себе альбиноса и зашипел. А тот, покосившись на нас, взял и приложился к ранке слабеньким, но хорошо узнаваемым
Пока мы подбирали отпавшие челюсти и пытались сообразить, откуда у хищника мог взяться целительский навык, «воплощенный кошмар» согнал всех родичей в одну кучу, отвел «мелкого» далеко в сторону и встал в общий строй.
Эта часть в объяснениях не нуждалась: альбинос был единственным в своем роде, и стая была не готова его потерять. Следующую пантомиму тоже истолковали без особого труда, так как Блондин изображал охотника, один из самцов очень артистично косил под слабого зверька, а Злата строила из себя грозную надзирательницу. Кстати, догадавшись, что «мелкого» отправили в область аномалии с живностью ему по плечу, я неожиданно для себя самого сделал еще один неочевидный вывод, влез в пространственный карман. Затем опустился на колени, выложил на камни контейнер со нужными средоточиями целительских навыков, снял крышку, выбрал из нужной ячейки противоядие и показал патриарху.
Ирбиса аж затрясло — метнувшись ко мне, он принюхался сначала к этому комку обработанной плоти, а затем ко всем остальным, и… ушел в себя. Понимая, что придумывать объяснения нам, людям, куда сподручнее, чем зверью, я без лишних слов выложил из контейнера по одному средоточию в ряд, а затем начал двигать каждый то вперед, то назад.
Патриарх включился в процесс буквально через секунду и выбрал набор из пяти позиций, который будущие целители обычно называли «комплектом абитуриента». Правда, потом вернул их обратно. И после ряда простеньких подсказок с моей стороны дал понять, что шанс приживления этих навыков у них, ирбисов, исчезающе мал.
Потом пришлось повоевать. С Блондином, не отличавшимся особым умом и сообразительностью: средоточие сращивания костей он спорол влет. А потом затупил, отказавшись лечь передо мной на бок и снять покров. Слава Живе, в процесс уговоров вмешалась Злата — вцепилась в загривок строптивца своими зубками, без проблем продавила защитную пелену и уронила зверя к ногам… Лады. А та, не растерявшись, припечатала его целительским сном и уступила мне место…
…С особенностями энергетической системы ирбисов я разобрался без особого труда. А вот с объяснением концепции времени возник небольшой затык: ни патриарх, ни наша желтоглазая подружка не понимали, какая связь может быть между пересыпающимися мелкими камешками, их дрыхнущим сородичем и следующим выбранным средоточием. Поэтому в какой-то момент мне надоело биться лбом в стену непонимания, и я стал выдерживать пятнадцатиминутные промежутки между использованиями «продвинутого подзатыльника» при помощи вкусняшек. И пусть запасы сметаны, творожков и бананов таяли, как снег на июльском солнце, зато между нами и семейством снежных барсов пропали последние остатки настороженности: матери перестали отгонять от нас хитрющих пяти-шестимесячных детенышей, а мои дамы забыли обо всем на свете и потерялись среди не таких уж и мелких монстриков, безостановочно урчащих, мяукающих или выпрашивающих подачки.
Самый последний навык «комплекта абитуриента» — целительский сон — я приживил сладко спящему Блондину в предрассветных сумерках, вернул его в сознание и дал понять патриарху, что он может проверить результаты моих трудов. «Воплощенный кошмар» метнулся к альбиносу, вцепился в его загривок и уволок вглубь пещеры. Я наблюдал за ними обнаружением жизни, поэтому оценил оригинальность поступка: старший тащил младшего к зверю, силуэт которого еле-еле мерцал. Там и завис. На час с лишним. Что было более чем логично: прежде, чем получить хоть какой-нибудь результат, старейшина должен был помочь куда менее толковому сородичу разобраться в принципе работы новых навыков и дождаться, пока они раскачаются хотя бы до первой звезды ученика. Кстати, заниматься раскачкой тут, в области с магофоном далеко за «тройку», сами боги велели. Так что основной проблемой была тупость начинающего целителя. Как бы там ни было, в какой-то момент дело, видимо, пошло, так что патриарх оставил «мелкого» заниматься престарелым родичем, а сам вернулся к нам и грозным рыком прекратил бардак.