Ужас Дикого Леса 2
Шрифт:
— Да. И собираюсь ее остановить. Из Москвы.
— Прошу прощения за то, что перебиваю, но я туда не долечу — собьют.
— Туда и не надо… — усмехнулся я. — Ваша бригада базируется в Барнауле, верно?
— Так точно, господин полковник! — браво ответил он.
— Вот и замечательно. Значит, сможешь изобразить внезапную поломку и вернешься на базу.
— Что именно должно сломаться?
— Решите сами. Главное, чтобы ваш конвертоплан крайне неуверенно взлетел с этого аэродрома с опущенной аппарелью, на предельно малой скорости прошел над северо-западной окраиной Новоалексеевки и гробанулся при приземлении. По возможности, между базой и южной окраиной
— У меня лучший экипаж в военном округе! — гордо заявил он. — Парни — мои воспитанники, и я доверяю им, как самому себе. Более того, мой штурман — умник, каких поискать, и знает этот «конверт» до последнего винтика. И пусть машину жалко до слез, Федор гробанет ее так, что ни один эксперт не подкопается.
— Машину получите новую. В любой комплектации! — твердо пообещала Рюриковна и повернулась ко мне: — Я ему верю. Буди обоих…
…Формулировку клятвы я придумал убийственную. Хотя Знак Макоши и подтверждал искренность пилота. Не расслабился и после того, как экипаж в полном составе зачитал ее вслух и поклялся Силой, ибо периодически представлял взрывы тактических ядерных зарядов и всем своим естеством чувствовал, как утекает время. Впрочем, минут через двадцать, когда наши добровольные помощники начали обещанный спектакль, мне стало не до этих мыслей. Хотя нет, не так — пока пилот переругивался со своим начальством и отправлял показания каких-то приборов, я прислушивался к его словам только из-за мата, от которого вяли уши. Но стоило конверту «с огромным трудом» подняться в воздух, смяв об утрамбованный снег оконечность крыла, и, дрожа всем корпусом, попробовать набрать высоту, как я сосредоточился на том, что видел и чувствовал. Ибо этот «спектакль» выглядел настолько реальным, что моментами даже пугал!
Да, в какой-то момент полет все-таки выправился, так что Гамаюна мы «подобрали» без каких-либо проблем. Зато после того, как филин влетел на борт и приземлился на мое колено, машина пошла, что называется, вразнос. В результате чего двести с небольшим километров до Барнаула ползла порядка сорока минут! Впрочем, самое неприятное началось на подлете к городу, когда начали загораться движки: запаниковала даже птичка, хотя в начале перелета, вроде бы, поняла, что конверт будет мотать по моей воле. В общем, стоило мне разрешить «десантирование», как менталист спрыгнул с моего плеча, взмахнул крыльями и вылетел наружу. Благо в этот момент мы ползли от силы километрах на двадцати пяти в час и пытались не впороться в междугороднюю трассу, на которой благодаря нам начался жуткий бардак. А потом пилот «как-то выправил» машину, и мы, переместившись на край аппарели первым скачком, ушли вторыми к опушке леса. Благо, до него было менее тридцати метров.
Конвертоплан взорвался менее, чем через пятнадцать секунд. Причем настолько мощно, что я невольно оторвал взгляд от силуэта птицы, к которому несся на всех парусах, остановился и посмотрел на разгорающееся зарево. А когда заметил парашюты, выброшенные в небо катапультами, облегченно перевел дух и продолжил движение…
Следующий час с небольшим мы под отводом неслись вдоль кольцевой, изредка останавливаясь и направляя филина к новым визуальным ориентирам. Добравшись до одного из самых престижных районов города — Горы — снизили скорость и вскоре тормознули у ограды родового поместья Строгановых.
Откровенно говоря, я не надеялся застать Еремея Даниловича дома, так как думал, что
Я постоял за его окном до конца разговора, а потом тихонечко постучал в стекло и прижал к нему первое попавшееся средоточие, заблаговременно извлеченное из пространственного кармана.
Скорости и — что самое главное — правильности реакции Строганова на этот намек можно было позавидовать: остановив руку, уже потянувшуюся к тревожному сенсору, он встал с кресла, «устало потянулся» и неторопливо поплелся в соседнее помещение. Ну, а движение головой, намекающее на то, что мне следует прыгать к балкону, изобразил во время разогрева «затекшей» шеи.
Я ушел еще в один скачок, а буквально через минуту оказался сжат в медвежьих объятиях и услышал довольный выдох:
— Жив!!!
— Живы. Все… — уточнил я, почувствовав, что у Еремея Даниловича начинает портиться настроение и догадавшись, что ему страшно спрашивать, что с моими девчонками. Потом вежливо поздоровался и перешел к делу: — Я тут не один. И если вы откроете этот же балкон минут через пять-семь и переоденетесь во что-нибудь более цивильное, то мы продолжим общение в расширенном составе…
…Общение продолжили в его кабинете. Мы, люди, попадали в кресла, предварительно убедившись в том, что не намочим обивку остатками снега. Златка уселась рядом со мной и опустила морду на мои бедра, ненавязчиво намекая на то, что ей катастрофически не хватает тепла и ласки. А Гамаюн взгромоздился на левое плечо. По моей просьбе, так как я побоялся, что птица испортит мощными когтями обивку мебели. Кстати, увидев филина и оценив его размеры, Строганов, успевший надеть деловой костюм, с большим трудом удержал лицо и на всякий случай склонил голову в знак уважения лишний раз.
— Все верно — это Гамаюн, еще один разумный хищник из Дикого Леса… — кивнул я, отвечая на вопрос, который увидел во взгляде мужчины, после чего плавно переключился на куда более важную тему: — Александр Михайлович и Александр Александрович прилетали в мое алтайское поместье для того, чтобы познакомиться с некоторыми представителями высшего руководства роевого разума. В момент уничтожения моего особняка, почему-то названного террористическим актом, находились вместе с нами, «Фениксами», в Диком Лесу. Там же находятся и сейчас. Можно сказать, остались в гостях. А мы вернулись к цивилизации…
— …разбираться с проблемами и карать виновника государственного переворота и его подручных! — подхватила Рюриковна, вероятнее всего, устав от расплывчатых формулировок. — Еремей Данилович, нам нужно в Москву. Чем быстрее — тем лучше. Мы можем рассчитывать на ваше содействие в этом вопросе?
Хозяин Барнаула мгновенно оказался на ногах и учтиво поклонился:
— Ваше Императорское Высочество, вы можете рассчитывать на мое содействие во всех вопросах: я россиянин, верный подданный Императора, человек чести и, смею надеяться, добрый друг вашего единственного друга. Кстати, вы в курсе, что ваш горе-родственничек заключил тройственный союз с Тураном и Китаем, пригласил в страну их спецподразделения и сразу после завершения операции «Чистый Алтай» собирается объявить войну Эускади ?