Ужасная училка: Итоговый экзамен
Шрифт:
Так что я собрал всю свою волю в кулак, подошел к столу и крикнул:
— В жизни не видел такой убогой маски! Думаете, это хоть кого-то обманет?
Вскинул обе руки, ухватился руками за щеки маски и потянул ее с лица миссис Мааарг.
10
— О нееееееет! — в ужасе простонал я, когда пальцы погрузились в теплую кожу.
Это была не маска. Я не сумел найти краев маски… потому что вцепился в ее настоящее лицо!
А миссис
— Ты мне делаешь больно!
Ахнув от ужаса, я с огромным трудом заставил себя разжать пальцы. И пятился, пока не уперся спиной в стену.
Сердце колотилось так, что я не мог дышать. Я чувствовал, как лицо наливается жаром, и знал, что покраснел до корней волос. Я все еще чувствовал на пальцах сырые, мясистые складки этой мерзкой рожи.
— Эт-то ваше н-настоящее лицо… — Никогда прежде я не слышал у себя такого тоненького, дрожащего голоска. — Я… я… я…
Она выпучила круглые глаза-луковицы. Она щелкнула острыми зубами. Она вскочила на ноги — такая тяжелая, что вся комната содрогнулась.
Она раскинула руки-окорока, стиснула пальцы в огромные кулаки и с шумом выдохнула; запахло так, будто в комнате разгрузили мусоровоз. Щеки свисали по бокам рычащей пасти, как сырое тесто.
Она вперилась в меня немигающим взглядом. Цветом ее глаза напоминали болотную грязь.
— Ты новичок? Томми Фарелли?
— Д-да, — только и смог пискнуть я и еще сильнее вжался в стену.
— Кто-то тебя подучил?! — прогремела она. От ее зычного рева окна кабинета задребезжали. — Тебя кто-нибудь надоумил?!
— Н-нет, — честно признался я.
— Прискорбно. — Она облизала печеночного цвета губы огромным как у коровы, розовым языком. — Хорошенькое впечатление ты произвел на Учительницу!
Я понурился:
— Простите.
— Победители не извиняются, — отрезала она.
— Простите, — повторил я. — Понимаете, я… не поверил, когда мне говорили, что вы — чудовище.
— Ты что же, в монстров не веришь?! — взревела она.
На меня накатил еще один порыв теплого, смердящего помоями воздуха.
— Ну… теперь верю, — произнес я дрожащим шепотом.
Миссис Мааарг поскребла острыми когтями бородавчатую щеку и прищурилась:
— Говорил тебе кто-нибудь, что я придонный едок?
Я сглотнул.
— Простите, — сказал я, — но что это значит?
— Я питаюсь теми, кто окажется на дне моей таблицы, — ответила она и зашагала ко мне — ЧМОК-ЧМОК-ЧМОК.
Я посмотрел вниз и увидел, что она босиком. Похожие на бугристые подушки ноги оставляли на полу влажные отпечатки.
— Мою таблицу ты еще увидишь, — прорычала она. — Но знаешь что? Ты уже там, Томми. Ты уже на дне. — Она растянула рот в ухмылке, отчего ее рыхлые щеки затряслись. — Ты для меня все равно, что завтрак.
Этого быть не может, подумал я.
Это одна из историй, в которых герой просыпается и обнаруживает, что все было кошмарным сном.
Но я понимал, что никакой это не кошмарный сон. Такое страшилище и во сне не увидишь! И потом, во сне ведь не бывает такой вонищи, правда?
Воображение у меня хорошее. Но не настолько же!
Я по стеночке заскользил к двери. Колени тряслись так, что, казалось, вот-вот упаду. Все, о чем я мечтал — поскорее улизнуть.
Но миссис Мааарг метнулась вперед и загородила дверь.
— Тебя не отпускали, волчонок, — прорычала она. — Ты должен понести наказание.
— Наказание? — прошептал я.
Она кивнула:
— За посягательство на учительское лицо.
— Н-но я же п-п-попросил прощения…
— Прости, дружок, но этого недостаточно.
И тут я увидел у нее в руке огромную серебряную ложку. Ума не приложу, откуда она ее достала. Тем не менее, теперь она помахивала ею у меня перед носом.
— Ну-с, Томми, прочисти-ка мне нос.
— Что?! — я уставился на ложку. Она была большущая. Больше столовой. Такой мама разминала картошку в пюре.
Потом я перевел взгляд на ее огромные ноздри. Они зияли у нее на лице, как две пещеры.
Миссис Мааарг сунула ложку мне в руку.
— Бери ложку, волчонок. Живо. Прочисти мне нос как следует.
Я почувствовал, как желудок выворачивается наизнанку. Я подумал, что сейчас меня вырвет.
— Быстро прочистил мне нос.
Я стиснул ложку в руке и уставился во мрак ее ноздрей. Рука дрожала. Желудок вновь скрутило.
Смогу ли я?
11
Я не мог ни вздохнуть, ни охнуть. Трясущейся рукой я поднял ложку к ее носу.
— Прочищай. Прочищай, кому говорят! — рявкнула она.
В недрах ее ноздрей скопились сгустки зеленой слизи. Глубоко-глубоко. Я заставил себя поднять ложку повыше…
А потом как заору:
— Неееееееееееееет!!!
Запулил ложку в стену и сломя голову ринулся к двери.
Я вывалился в коридор и продолжал бежать. Фотографии на стенах, окна, двери — все слилось в одно размытое пятно, когда я, спотыкаясь и пошатываясь, несся к выходу.
Я толкнул дверь плечом и пулей вылетел наружу. Вожатый, несший в руках стопку фрисби, вскрикнул и отскочил. Фрисби раскатились по земле.
Я чувствовал, что грудь вот-вот взорвется. Но бежал со всех ног, не обращая внимания на боль.
Я пронесся мимо бегунов. Их было уже несколько дюжин, и все носились по кругу, подгоняемые животным ужасом.
Смрад дыхания чудовища до сих пор стоял в носу. Неужели он пропитал одежду? Вдобавок, я никак не мог забыть комья зеленой слизи у нее в ноздрях.