Ужасный век. Том I
Шрифт:
В комнате царил полумрак. Впрочем, нет: даже не «полу». Скорее то была почти полная темнота, лишь чуть-чуть нарушаемая мерцанием нескольких свечей и тусклым светом углей. Глаза Алима не сразу привыкли к мраку. Все остальные помещения великолепного дома освещались ярко, и вот только тут…
Его отец восседал, скрестив ноги, в окружении множества подушек. Перед ним на низком столике стояла шахматная доска: партия близилась к финалу. Старик смотрел на фигуры так пристально, словно хотел сдвинуть одну из них взглядом. Иссушенное, испещрённое глубокими морщинами лицо сморщилось сильнее
Алим молчал: он знал, что пытаться начать разговор бесполезно. Отец заговорит лишь тогда, когда сам захочет. Поэтому тишину нарушало только бульканье воды в колбе при каждой затяжке. Когда старик втягивал очередную порцию дыма, угли начинали светиться сильнее — и позволяли на миг увидеть его пожелтевшие глаза. Усман даже никак не показал, что заметил появление сына. Хотя заметил, это точно.
— Что ты думаешь о партии, сын?
— Кажется, она почти проиграна.
Не было смысла юлить перед отцом, пытаться ему угодить. Усман ненавидел лицемерие и лесть: не из-за высокой морали, просто слишком много повидал лицемеров и льстецов. Ему надоело.
— Ты прав. Ты хорошо понимаешь шахматы. Что же, я играю с очень мудрым человеком. Таким, каких в Шере сыскать трудно. Не зазорно проиграть ему. Тем более что…
Он ещё раз затянулся, выпустил дым через ноздри.
— …что я всё-таки ещё не проиграл.
Играть в шахматы Алима учили с раннего детства. Как и сидеть на коне, рубить саблей, стрелять из лука, охотиться с соколом, сочинять стихи, наблюдать за движением звёзд, читать и говорить на иноземных языках. Юноша получил блестящее образование, хотя был всего лишь третьим сыном Усмана: к роли наследника его не готовили.
Усман имел далекоидущие планы на каждого своего родственника. И в каждого вкладывал все усилия. А уж в сына, пускай и младшего…
— Халифу наплевать на Мансура. Он выслушал жреца вполуха. У него дюжина новых диковинных наложниц, думает только о них.
— Вы уверены, отец? Я имею в виду… источник надёжный?
Усман раздражённо фыркнул. Глупый вопрос!
— Халиф ещё не успевает встать с ночной вазы, а мне уже докладывают о цвете и вкусе его свежего дерьма. Источники надёжные. Понимаешь, что всё это значит?..
Алим задумался. Досконально изучив все базовые науки, к более высоким он пока только подступался. Всё-таки едва исполнилось двадцать лет: рано для искушённости в политике.
— Сулим начнёт действовать самостоятельно?
— Обязательно начнёт. Уже начал. К сожалению, он абсолютно безнадёжный дурак, а действия дурака просчитать нелегко. У меня есть основания полагать, что он попытается убить Висельника.
— А у него получится?
Алим не слишком хорошо представлял, какие силовые возможности находятся в руках верховного жреца Иама. Отец опять надолго замолчал, только вдыхал и выдыхал дым. Юноше и самому захотелось покурить: всегда помогает думать.
— Если получится — это плохо. Святой полудурок наверняка думает, будто стая без вожака не стоит ничего. Судя по всему, что я узнал из твоих донесений за время войны, это не так.
— Безусловно не так. Эти люди не разбегутся и не растеряются, если только не лишить их всех командиров разом. А это… ну… это крайне сложно.
— Верно. Беда в том, что если у него не получится…
Алим и сам прекрасно понимал, что тогда ситуация станет ещё хуже. Если Шеймуса попытаются убить, он уж верно не побежит из города. Он ответит, как это было в Рачтонге — Алим видел всё собственными глазами. Что вышло, когда муангцы решили устрашить врага видом пленных, насаженных на колья. Им показалось — это будет деморализующим зрелищем. Алиму довелось узнать: у ужасов войны совсем иное лицо. То, что учинил в ответ Ржавый Капитан, сломило даже видавших виды.
Однако размышлять — не задача Алима, ему полагалось действовать. Юный аристократ понимал, что отец отнюдь неспроста послал его на войну, которую так не одобрял. И вовсе не случайно давал поручения, раз за разом сводившие Алима с наёмниками. Эти люди сразу же вызвали у мудрого Усмана живой интерес — при том сам он держался в стороне и ни разу с Ржавым Капитаном даже словом не обмолвился.
— Что мне делать?
— Тебе стоит развить своё знакомство с Висельником. У наёмников много свободного времени, ты без труда навяжешь свою компанию. Заодно передашь кое-что. Только не лично: придумай, как. Но это потом.
— А что сначала?
— Корабли.
Юноша и раньше предполагал, что исполнять обещание отца визирю будет именно он. Ну что же: балеарский язык Алим знал великолепно, а также много лет увлекался культурой и историей Ульмиса. Такое задание не представляло для него сложности.
— И о чём мне говорить с балеарским посланником?
— На кораблях нет никакого посланника. Только ряженый под него паяц. Познакомься с капитаном эскадры: он сам задаст вопросы, а ты отвечай. И расскажи всё мне после. Капитана зовут Вальверде, он уже ждёт визита. И да: тебе также следует познакомиться с людьми, которые гостят в нашем доме.
«Гостят» — такое себе слово. Эти люди прибыли глубокой ночью, вошли через задние ворота и не показывались из своих покоев. Алим не знал о визитёрах совершенно ничего, и никто в доме не знал, кроме самого хозяина. Здесь никогда не задавали лишних вопросов… но теперь настало время.
— А кто они?
— Люди моего друга. Старика, который живёт на горе.
Ах вот оно что… Ситуация становилась всё тревожнее, но приятно щекотала в животе ощущением опасности. Алим на войне успел выработать вкус к нему.
Усман снова замолчал, уставившись на доску. Его сын сразу понял: разговор окончен. Настало время действовать.
***
Если сменить дорогие одежды на что-то попроще, Алиму становилось несложно затеряться в толпе. Конечно, он обладал благородными чертами лица, но в целом был вполне обыкновенным: не слишком высокий, не слишком широкий в плечах, не худой и не полный. Таких людей в Альма-Азраке великое множество. Повязав на голову платок и переодевшись в простой халат, сын Усмана ар-Малави добрался до порта, не обратив на себя никакого внимания.