Ужасный век. Том I
Шрифт:
Хотя намечались-то именно переговоры, в самом деле. Просто обернулось иначе.
— Шеймус!
— Да тут я.
Капитан, оказывается, был прямо у него за спиной. Не без некоторого труда, покряхтывая, Шеймус уселся рядом с другом. Гвендлы смотрели в сторону лагеря, откуда люди в оранжево-красном уже спешили на помощь.
— Вот только не говори ничего, Ангус. Просто молчи. Фляжка есть?
— Есть, но там вода.
— Сойдёт и вода.
Ангус протянул командиру флягу. Кому сойдёт и вода, а вот ему лично нужно было сейчас даже не вино, не ром или настойка какая — а
Потому как примерно ясно, что именно — а под такие мрачные мысли годится только ишке.
— Покомандуй, будь добр. Пусть заберут наших… и Рамона, да. Айко нужна помощь, Валид его рубанул нешуточно.
— Валид, однако, силён оказался.
— Защищается неплохо. Да, вот ещё что… Если от башки Сулима чего осталось — отрежьте. В мортиру зарядим.
Ангус посмотрел в ту сторону, но на месте ли голова Сулима — не разглядел. Жрец, который ещё вечером запросто вертел халифом и безраздельно повелевал толпой, теперь даже не напоминал человека — какой-то ком плоти, покрытый бело-красным тряпьём.
— Огонь и кровь, Ангус… — протянул командир, глядя вроде как в сторону лагеря, но будто сквозь него, прямо в сокрытый от взора горизонт. — Огонь, блядь, и кровь. Как я говорил. Да будет так.
Ангус хотел ответить, но никаких уместных слов не подобрал.
Глава 17
Алим торопился, потому что ситуация в городе ухудшалась буквально на глазах. Отчасти это было на руку, впрочем: чем больше вполне оправданной спешки — тем меньше у Фарханы шансов обдумать ситуацию, задать неудобные вопросы и прийти к выводам, которые будут не очень-то кстати.
Тащить её за собой насильно не хотелось. Как ни крути, Алим девушке сочувствовал: жернова этой грязной истории перемололи её совершенно ни за что. Если бы Иам обращал на созданный им мир чуть больше внимания, подобная несправедливость никогда не имела бы места.
Но мир, увы, именно таков, каков он есть. А никакое сочувствие не могло быть для Алима выше, чем наказ отца и благо семьи. Будь ар-Малави святыми людьми — не подняться им во веки веков даже на четверть той высоты, которой они достигли.
Отец говаривал: хорошие люди мало получают от жизни. Однако подонки и подлецы зачастую получают ещё меньше. Лучше всего быть посередине.
— Вам, госпожа, опасно оставаться в городе. — пояснял Алим на ходу Фархане. — Даже Сулим, возможно, не сумеет защитить вас от нависшей великой опасности. Однако у вас есть друзья в Альма-Азраке, и эти друзья — мы.
— Мы идём к порту?
Фархана, наверное, не очень-то хорошо видела дорогу: мешал платок на голове, почти полностью скрывающий лицо. Такой же она носила прежде, пока оставалась в Ржавом отряде — чтобы не узнали. Алиму глупая случайность подобного рода также была ни к чему.
— Да, к порту. Я посажу вас на корабль.
— А куда он меня отвезёт?
— В безопасное место.
Наглая ложь, конечно. Недостойная человека высокого происхождения, но…
Теперь, когда ситуация покатилась в нужном направлении — то есть Ржавый капитан всё-таки сговорился с Вальверде и наёмники с пиратами действовали сообща, настал момент вернуть Фархану обратно. Она сыграла половину своей роли, подкрепив впечатление, будто именно Сулим ар-Наджиб повинен в нападениях на наёмников. Старый дурак сам многое сделал для таковой всеобщей уверенности.
Оставалась вторая часть: теперь Фархана должна стать прекрасным подарком Шеймусу. И сделает его не кто-то — именно семья ар-Малави. Для чего подобное нужно отцу, Алим представлял слабо, однако лишних вопросов не задавал. У него были вполне конкретные инструкции.
На соседних улицах шумели, и то был не обычный вечерний гул. Наёмники впустили ашраинов в город: рёв озверевшей толпы смешался с отчаянными криками мураддинов, пытавшихся убежать или забаррикадироваться в своих домах. Понятное дело, что отчаявшиеся и обозлённые люди хлынули не на юг города — туда, где собралась покорная Сулиму толпа правоверных, и не в порт. Ненавидящим своих господ ашраинам были нужны богатые кварталы, а там готов к внезапному погрому оказался разве что дом ар-Малави.
Сильно пахло гарью, над крышами синих строений по левую руку уже поднимался густой дым. Это плохо: огонь-то не удержишь силой оружия. Может пострадать и родной особняк… но если план отца сработает так, как должен — даже это, наверное, не слишком большая потеря.
Самого Усмана ар-Малави в Альма-Азраке наверняка уже не было.
Идти предстояло ещё довольно долго: надо сделать большой круг, чтобы не попасть под обстрел с моря или горячую руку простых пиратов, которые Алима не узнают. Происходящее в порту обеспокоило и Фархану.
— Как же мы попадём на корабль?
Гавань ещё не была видна, но от чего в ночном небе поднимается такое зарево — понятно сразу. Горели и многие суда у причалов, и самые близкие к морю дома. Канонада почти стихла: только время от времени ещё стреляла одна-другая пушка.
— Не беспокойтесь, госпожа: в сам порт нам не нужно. Корабль стоит далеко от берега, а туда нас доставит лодка, ожидающая в условленном месте. Около форта.
Хотя бы это было чистой правдой.
***
— Как вы, о храбрейший?
— Пуля внутри, к сожалению.
Джамалутдин-паша не разбирался в медицине, тем более в боевых ранениях, однако по не слишком весёлым лицам что самого Валида, что помогающих ему бойцов Святого Воинства понял: дело плохо.
— Тем не менее я пока на ногах. — заявил Валид, хоть подняться ему помогли. — И, быть может, даже смогу сражаться.
— Я всецело готов разделить обязанности по командованию…
— Нет, мы поступим иначе.
Визирь вдруг понял, что даже не знает, где именно они оказались: пока лошадь несла его прочь от наёмников, Джамалутдин нелепо болтался головой вниз, как мешок. Не очень-то в таком положении запомнишь дорогу. Теперь… что это за место? Какие-то бедные дома кругом, пустые, судя по всему — их хозяева наверняка на площади, среди живых или мёртвых. Скорее всего, Святое Воинство отвезло визиря недалеко: это южные окраины Альма-Азрака. Ах, вот: кажется, виден краешек крепостной стены… или показалось?