Ужасы на Западе
Шрифт:
Призрак заговора бродил по Франции в первые годы Революции. "Великий страх" стал пропастью. Одним из мифов того времени был слух о сообществе аристократов и разбойников. А перед голодным 1776 г., предшествовавшим событиям 1789 г., прошел слух, что министры и местные власти заключили "голодный пакт" против народа. Народная победа 14 июля положила начало эмиграции, что было воспринято как еще одно доказательство "заговора аристократов". Говорили как о доподлинно известном факте, что эмигранты увозят с собой золото с тем, чтобы сообща с западными монархами собрать армию наемников. Со всех сторон Франция оказалась под угрозой вторжения…
Вызванные страхом убийства и "преступления толпы" происходили во Франции также летом 1792 г., в частности в Париже 2–3 сентября. Массовое убийство парижан было лишь одним, — правда, самым жестоким — из многих кровавых событий, развернувшихся по всей стране.
Следует еще раз повторить, что страх был обоснованным. Самые бредовые слухи, ходившие в то время по стране, долгое время созревали в умах людей и общественном сознании на фоне создавшегося опасного положения.
Среди жертв массовых убийств того времени было много людей, далеких от политики: из 13 950 убитых заключенных 10 003 были уголовниками, то есть 71,9 % (по максимальной оценке). Их нельзя считать «издержками» процесса или жертвами "опьянения жестокостью". Другое возможное объяснение связано с врожденным страхом перед разбойниками. Людей без совести и морали, осужденных за злодейство, можно легко подкупить. За золото аристократов и духовенства они могли стать подручными и исполнителями замыслов врагов народа. Их следовало срочно уничтожить. Позже подобная необходимость народного суда вызвала ужас и отвращение. Но в момент террора об этом мало задумывались, так как все были озабочены продвижением вражеских армий. Кроме того, многие парижане действительно верили в заговор заключенных.
2. Роль женщины и духовенства в бунтах. Иконоборчество
Трагические события во Франции летом 1792 г. заставляют рассмотреть вопрос о роли женщин в бунтах и "преступлениях толпы" того времени. Читая реляции и свидетельства, составленные людьми разных политических взглядов, можно установить причины отчаяния жен и матерей, в семье или на улице, в условиях нашествия вражеских армий: Париж, оставшись без защитников, ушедших на фронт, был полон предателей, засевших в городе.
По словам одного священника, 29–30 августа «мегеры» вопили: "Смелее, друзья, нужно безжалостно убивать подлецов аристократов и воров, которые сами хотят нас убить". Напрашивается сравнение роли женщин в этих событиях с той, которую они играли в бунтах XVI–XVII вв., происходивших из-за похищения детей. Ведь эти похищения касались прежде всего именно матерей.
Защищая своих детей, женщины играли ведущую роль в бунтах из-за нехватки или дороговизны хлеба, поскольку защита очага и детей является их биологическим рефлексом. И.М.Берсэ замечает, что участие женщин в (голодных) бунтах является постоянной составляющей. "Женщины, вооружившись камнями, участвовали даже в ночных крестьянских стычках на большой дороге. Они ввязывались в хлебные бунты, не имея другой программы, кроме защиты будущего и суда над спекулянтами". Подтверждение этому можно найти во множестве событий начального периода Французской революции.
Нет ничего удивительного, что женщины инициировали налоговые бунты, так как увеличение налогов всегда приводило часть населения к обнищанию и даже ставило под угрозу их существование. В Кагоре в 1637 г. женщины сожгли в соборе скамью, предназначенную для властей города. В Ажене в 1635 и Кане в 1639 гг. тоже женщины начали бунт, напав на сборщиков налогов. В Монпелье в 1645 г. во главе бунта против налогов стояла бой-баба, призывавшая бороться не на жизнь, а на смерть со спекулянтами, отнимающими хлеб у малых детей. В Лиможе в 1705 г. дома сборщиков налогов были подожжены толпой бедных женщин с детьми, тогда как их мужья так там и не появились. Похоже, что соляным налогом в первую очередь были обеспокоены женщины. Дело доходило до анекдота: в одно из воскресений 1670 г. в небольшой церквушке в Ланн, что в Пиренеях, священник читал послание епископа. Собравшимся на мессу прихожанам, особенно женщинам, показалось, что священник хочет огласить указ о соляной подати, и они подняли в церкви крик. Как показывают исследования, в докапиталистический период женщины участвовали в самых разных народных восстаниях. Но и в наше время этот поведенческий тип продолжает существовать. В 1967 г. на Украине в Прилуках милиционеры по ошибке убили безоружного парня. Несколько дней спустя, во время похорон, проходя мимо милиции, одна женщина крикнула: "Долой советское СС!" Участники процессии подхватили лозунг, толпа ворвалась в здание милиции, руша все на своем пути и избивая милиционеров. Вот иллюстрация современной действительности и роли женщин в актах коллективной ярости.
Толпа не действует сама по себе, она приобретает уверенность, лишь имея главаря. Кто же эти люди, которым удается запугать толпу, раскрывая ей грядущие трудности и угрозы, и в то же время увлечь ее за собой. В городах это были в основном ремесленники. В каждом городском бунте за кажущейся разобщенностью просматривается прочное и живое взаимодействие цехов и артелей. Но, как ни странно, и в XV и в XVII в. среди предводителей восстаний чаще всего встречаются мясники и трактирщики. В восстании льется вино и кровь, ему нужны виночерпии и убийцы. Но как в городе, так и в деревне были и другие предводители, роль которых недостаточно выявлена. Речь идет о духовенстве. Будучи проповедниками, они действительно духовно руководили народом. В старорежимной Европе они держали толпу в своих руках, внушая ей то страх, то надежду, заставляя ее плакать, петь, повиноваться или бунтовать. Они говорили от имени Господа Бога.
Стало банальностью утверждение, что в религиозных войнах XVI в. основная роль принадлежала католическим священникам, с одной стороны, и проповедникам-реформаторам — с другой. Однако историки подчеркивают при этом роль правителей, мы же хотим показать, — что Медичи, Колиньи, Гийом Молчаливый следовали за событиями, а не направляли их. Одних христиан восстановили против других христиан не они, а малоизвестные фанатические проповедники, работающие непосредственно с "человеческим материалом", организующие пения псалмов и процессии. По поводу народных волнений в Провансе XVI в. один историк замечает: "Не было ни одного восстания… без участия монахов кордельеров, капуцинов, кармелитов, доминиканцев — зачинщиков самых ужасных дел и главарей резни". Не перечесть фактов, подтверждающих это утверждение: кровавые события в 1560 г. в Руане, в 1562 г. в Тулузе, в 1571 г. в Оранже, 25 августа 1572 г. в Орлеане, 3 октября того же года в Бордо.
Проповедники-реформаторы не оставались в долгу, и на них лежит тяжесть ответственности за "иконоборческую ярость" и смерть «идолопоклонников».
"Если твой брат, сын твоего отца или сын твоей матери, твой сын, твоя дочь, супруга, прильнувшая к тебе… стараются скрыто соблазнить, говоря: "Давай поклоняться другим богам!", не соглашайся и не слушай. Пусть твой глаз не знает жалости… Ты должен убить их, первым подними против них руку, а народ завершит казнь".
Связь между протестантскими проповедями и фанатическим вандализмом при уничтожении изображений святых видна из письма Маргариты Пармской Филиппу II:
"(Проповедники) полагают, что им все дозволено. Они разбивают изображения святых, проповедуют в церквах, мешают католикам молиться так, как они желают. Эти новые духовники и проповедники, иконоборцы и зачинщики беспорядков появились повсюду".
Закономерно, что священники играли главную роль в религиозном движении ожидающих второго пришествия, которые строили свои революционные планы на догмах Святого Писания. Их было немало в Таборе в 1420 г. и Мюнстере. Интересно, что восстание английских рабочих 1381 г., кроме прочих требований уравнительной и социальной направленности, было нацелено на немедленные конкретные и вовсе не утопические меры: уничтожение крепостничества, разделение между прихожанами церковного состояния и пр. Кстати, среди предводителей восстания был и странствующий монах-проповедник. Современные исследования народных восстаний, охвативших всю Францию XVII в., подтверждают главенствующую роль в них духовенства. В Нижней Нормандии четверо священников активно участвовали в бунтах против соляных налогов. Один из них, викарий из Сент-Сатурнена, Морель, возможно, был предводителем восстания. Во время смуты 1636 г. в Бланзак "нахлынули 400 вооруженных аркебузами и пиками людей, разделенных на отряды под предводительством приходских священников. Они маршировали строем под звуки скрипки и флейты за неимением барабана". Среди бунтовщиков в Перигоре (1637–1641 гг.) также были священники. Современник тех событий пишет: "Несколько священников возглавили тех людишек". "Один священник отличился в восстании в Перигоре по причине своего мужества, храбрости, а также силы". Священники и викарии, примкнувшие к восстанию должны были "проклинать пороки… призывать христианский народ к молитве и Богу, защищая его от хулителей, оскверняющих честь и славу Господа Бога".