Ужасы перистальтики
Шрифт:
– А может быть и наоборот! – проговорил неожиданно Михайлов и повернулся к нему.
Замелькацкий воспрял духом. Он и без того уже был в необычном состоянии, но тут какое-то истерическое возбуждение взвинчивающей волной промчалось по всем его нервам. Он смотрел на миллиардера. Тот тоже не отводил взгляда и в отличие от лица Замелькацкого, по которому блуждала улыбка, лицо Михайлова оставалось совершенно бесстрастным.
Вдруг справа – они сидели в самой середине ряда, раздался голос Ариеллы:
– Папа, тебе нравится Артем?
– Главное, чтобы он нравился тебе... – ответил миллиардер.
– О, что-то новенькое!.. Ты, папа, кажется начинаешь изменять своим воззрениям... Мне, папа, Артем очень нравится!..
– Я очень рад...
– Мы с ним вместе работаем...
– Да, я работаю... – произнес Замелькацкий, но как раз в этот момент в зале начал гаснуть свет.
– Чем занимается ваша фирма? – вдруг, словно начиная какой-то очень доверительный разговор и даже немного склонившись всем корпусом к Замелькацкому, спросил миллиардер.
– Информационные технологии...
– А какая, папа, разница, чем занимается наша фирма?!.. Ведь это наша фирма, а не ваша! – громко, так что наверняка было отчетливо слышно сидевшим на соседних креслах людям, спросила Ариелла. Тем более наступила какая-то особенная тишина, свет погас совсем...
– Ариелла, ну зачем ты так!..
– Артем, помолчи!.. Папа знает, зачем я с ним так!..
– Послушай, дочка, у нас здесь свой мужской разговор!.. Правильно, Артем?..
– Конечно!.. – бодро и даже, насколько он был в состоянии, весело произнес Замелькацкий.
– Артем! Ты в театре! Твои разговоры мешают мне!..
– Поужинаем сегодня и тогда поболтаем, хорошо?.. – проговорил Михайлов на ухо Замелькацкому.
– Хорошо!.. – так же доверительно и шепотом произнес тот.
– Перестаньте! Немедленно перестаньте! – довольно громко воскликнула Ариелла. – Я хочу посмотреть!.. Вы всем мешаете!.. Перестаньте всем мешать! Потом поговорите!..
– Все, умолкаем!.. Поговорим потом, за ужином... – опять наклонившись к Замелькацкому прошептал миллиардер. – Там мне обещали одно очень хорошее вино... Как ты относишься к хорошему вину?
– Отлично!..
– Артем, я же тебя просила!.. Папа, зачем ты пригласил меня в театр? Чтобы не давать посмотреть спектакль?!.. Если тебе так понравился Артем, пригласил бы его одного?..
– А вот и приглашу!.. А, Артем?..
– Да я... Собственно...
– Все умолкаем!.. Не будем мешать Ариелле смотреть... Поговорим позже, за ужином...
Весь этот разговор произошел очень быстро, энергичным шепотом, в то время как раскрывался занавес, а прожектора начали выхватывать сцену из мрака...
Замелькацкий заерзал в своем кресле. Оно, как назло, оказалось скрипучим... Краем глаза он заметил, что от этого звука Ариелла вздрогнула и посмотрела на него. Но правда тут же и отвернулась...
У него была некоторая слабая надежда: атака не повторялась, так быть может то капитальное расслабление, которое он испытал после нее, продлится в течение всего спектакля. Но он недаром ерзал, – он чувствовал, что надежда – лишь иллюзия. Атаки подобной дьявольской силы прекратится не могут в принципе. То есть могут, но лишь в одном случае – когда достигнут той цели, для которой и предназначила их сама природа.
Стараясь не особенно шевелится, так чтобы не заскрипело опять кресло, Замелькацкий положил руки на колени – так было очень неудобно и неловко. Гораздо удобнее было положить их на живот, но делать это он боялся, вполне резонно полагая – это может спровоцировать новую атаку.
Теперь, как ему казалось, его посадка оптимальна – сама по себе она не могла вызвать новых коловращений в желудке. Он, конечно же, смотрел при всем при этом на сцену: там уже начался спектакль, сознание его фиксировало и реплики актеров, и сюжет. И даже, быть может, поскольку он пребывал в более взвинченном, нервозном и перевозбужденном состоянии, чем обычно, и сознание его было обострено сильнее обычного – сильнее, чем когда в прошлые разы бывал он в театре, а потому – и развитие пьесы и актерская игра воспринимались им острее, лучше... То, что он посмотрел в этот вечер в театре стало для него одной из самых запомнившихся театральных постановок в его жизни. И неважно, что шедшая современная пьеса была не так хороша, как можно было судить из рекламной кампании, проведенной перед премьерой, игра актеров – более, чем посредственна, а режиссерская работа... Что ж, Замелькацкий вовсе не был знатоком театра, чтобы суметь оценить или наоборот не оценить работу режиссера. Одно было точно – вовсе не режиссер спектакля обострил все его ощущения, но то, что они были так обострены, приводило к очень живому восприятию режиссерских задумок, если таковые вообще в этой постановке существовали!..
Михайлов сидел откинувшись на спинку кресла и лениво, из под полуприкрытых век смотрел на сцену. Правая рука его занимала уже подлокотник кресла Замелькацкого, но локтями они не сталкивались... Замелькацкий сидел держа руки на коленях в довольно напряженной позе.
Ариелла смотрела на сцену и не обращала ни на него, ни на отца никакого внимания...
Так прошло минут пять... Никаких атак больше не происходило, коловращения в желудке не возобновлялись и Замелькацкий постепенно начинал расслабляться и в своих мыслях уходить от злополучной темы... В какое-то мгновение он весь словно бы обмяк, убрал руки с колен, водрузил локти на подлокотники, столкнулся локтем с Михайловым – тот ничуть не подвинул свой... И вслед за этим прошло еще минуты две-три. Замелькацкий как-то перестал следить за действием на сцене, начав обдумывать все, что с ним случилось и главным образом, конечно, то, что по левую руку от него сидел хорошо всем известный миллиардер Михайлов. Сердце его готово было радостно забиться от восторга, но все же его еще сковывал пережитый, не до конца отпустивший ужас перед атаками.
«Черт возьми! Это невероятно, но мне нравится Ариелла! – думал Замелькацкий, воспринимая уже игру актеров на сцене словно бы через какое-то мутное стекло. – И она – дочь миллиардера, что, безусловно, делает этот роман невероятным, пугающим и одновременно открывающим мне дорогу в захватывающее будущее... Мыслимо ли это?! Тридцать минут назад я и думать не думал, что совсем скоро буду касаться локтем локтя могущественного владельца огромных предприятий... А видя его на днях по телевизору, думал ли я, что пройдет всего-то немного дней и вот наступит такой необыкновенный вечер!»
Замелькацкий немного сполз вниз, принимая еще более расслабленную и непринужденную позу, скосил глаза на своего соседа – Михайлов по-прежнему словно бы через дремоту, но и не отрываясь смотрел на сцену... И в этот момент в животе опять что-то начало зловеще двигаться...
Замелькацкий принял прежнюю напряженную позу. На какие-то несколько десятков секунд это помогло, но потом коловращения продолжились и теперь уже с большей силой и как-то особенно непрерывно. Теперь уже у него почти не оставалось сомнений – это начало новой атаки. Неужели она будет столь же могучей, как и последняя, предыдущая?!.. В принципе, его давно уже должны были охватить серьезная паника, серьезный ужас, но до сих пор этого не произошло – на все эти атаки, на всю эту проблему, уничтожавшую его, наложилась встреча с миллиардером – эмоциональная встряска пока спасала от паники. Но действие ее кончилось!..