Ужасы перистальтики
Шрифт:
Он встал, накинул куртку. Атаки усилились, теперь они стали просто-таки нестерпимыми. Черт, это что-то новое!.. Так он, конечно, не доедет до дому!.. Ехать ему еще долго! Только до метро сейчас тащиться на этом троллейбусе или идти пешком черт знает сколько, если пробка не рассосалась... А куда здесь деться?.. Кругом – одни посольства. Ни кустика... Его охватила паника. Он стремительно двинулся искать заведение. Вышел из комнатки, повернул по коридору. Где же, черт возьми, здесь заведение?! Главное, не у кого спросить. Он проходил все дальше, повернул за угол, поднялся на несколько ступенек, еще раз за угол. Дверь, – стеклянная, за ней какой-то маленький холл, лестница, с другой
Царила мертвая тишина...
Через некоторое время, вымыв руки, он вышел из заведения, подошел к двери, дернул ручку, – она не открывалась. Как он занервничал!..
Замелькацкий посмотрел вниз: короткая лесенка спускалась от холла к подъезду, – между дверями в предбаннике были навалены какие-то коробки, ясно, что подъездом давно не пользовались. На всякий случай, спустился, подергал ручки – конечно же заперто. Вплотную к подъезду стоял, закрывая обзор, ободранный немецкий микроавтобус со спущенными шинами... Еще больше занервничав, Замелькацкий взбежал вверх. Еще одна дверь, выходившая в маленький холл у лестницы была глухой и тоже закрыта. Перед ней стояла пепельница на ножке, забитая окурками. Чертово здание!.. Он еще раз с отчаянием подергал дверь!..
Так, спокойно!.. Вытащил из кармана телефон. Да ведь у него же нет телефона этой фирмы!.. Час от часу не легче!.. От нервов у него так скрутило живот, что пришлось еще раз идти в кабинку. По крайней мере с заведением проблем теперь не было никаких...
Он еще раз подошел к двери, начал долбиться, кричать: «Эй, кто-нибудь!..» Тишина. Учитывая длину коридора, который он миновал, пару поворотов, – вряд ли его кто-либо мог услышать. Вот же, черт побери, да что же это такое! В отчаянии он забарабанил в дверь... Подошел к закрытой глухой двери, забарабанил в нее, спустился вниз, к подъезду, побарабанил... Оставалось только ждать...
Надо подождать... Никто его не хватится. Может быть, сюда, в это заведение никто и не ходит, может быть где-то есть еще другое. Секретарь, наверняка, решила, что он устал ждать и ушел. Куртка его на нем... Конечно же!.. Что же делать?!.. Звонить в милицию, в службу спасения!.. На посту охраны есть человек. Его выручат!..
Сперва подождать, надо подождать... Быть может, что-то произойдет. Некоторое время он стоял перед дверью, то и дело барабаня и крича. Все оказалось тщетно... Прошло уже минут двадцать, как он оказался здесь. Вдруг он подумал, что совершает ошибку: немедленно надо звонить в милицию. Они могут связаться с охраной и та просто позвонит в офис и секретарь выйдет к нему. Сложнее будет, если все уйдут. В офисе не окажется никого... Но он все медлил, не решаясь набрать милицию. Так прошло еще какое-то время... Его опять скрутило...
Когда он выходил из кабинки, взгляд его упал на окно – в стене туалетной комнаты было огромное окно с матовым стеклом.
Не долго думая, он подошел к нему, ухватившись за задвижку забрался на батарею... Задвижки легко повернулись, окно подалось и бесшумно отворилось. Свежий воздух рванулся ему навстречу. Едва удерживаясь на батарее, он раскрыл его. Перед ним был забор, за забором – какой-то дом. Между окном и забором шел узкий полуметровый пенал, с обоих сторон заканчивавшийся тупиками – с этой стороны идти было некуда, надо перебираться на ту. Ни мгновения не задумываясь, – невыносимо и думать о возвращении в офисный мешок, – он, хватаясь за раму, вскарабкался на подоконник, оперся о забор, до которого можно было дотянуться рукой, распрямился, повис на заборе.
Забор был невысокий и он бы мог, повиснув на руках, ничем не рискуя, спуститься с него и так, но на его счастье, с другой стороны стоял какой-то плоский железный ящик, похожий на багажный контейнер и изрядно проржавевший.
Замелькацкий перекинулся на другую сторону и ловко спрыгнул на ящик. Глухой звук, раздавшийся при этом, был не очень сильным. Он на свободе! Но куда он попал?!..
Неприятный холодок пробежал у него по спине: ведь он же, почти наверняка, на территории того посольства!.. Конечно же!.. Сейчас он объяснит им, они все поймут, у него с собой документы!.. Он ничего не украл, не сделал ничего плохого, его просто заперли... Сейчас к нему подойдут. Наверняка, здесь камеры слежения, надо стоять на месте, – это подтвердит отсутствие дурных намерений... Никто не подходил...
Он медленно двинулся вперед, завернул за угол и с ужасом обнаружил, что находится во внутреннем глухом дворе. Единственным выходом из него была дверь в полукруглой ротонде шагах в пяти от Замелькацкого. Окно ротонды было ярко освещено. Делать было нечего. Представляя, какое впечатление он произведет на тех, кто находится внутри, он шагнул к двери. Только бы они хорошо понимали по-русски!..
А впрочем... Он не будет открывать. Он постучит... Он принялся стучать... Несколько минут он стоял, но дверь не открывалась. В желудке у него возникла ужасная тяжесть. Подгоняемый скорее ею, чем здравым смыслом, он дернул за ручку. Дверь отворилась и он быстро вошел внутрь. «Сейчас это произойдет!» – понял он, ощущая нестерпимый, чудовищный приступ...
Перед ним был длинный темноватый коридор. Будь что будет!.. Ничего не соображая, он пошел по нему, повернул за угол... Откуда-то доносилась ритмичная музыка.
Обливаясь холодным потом он понял, что и на этот раз самого ужасного удалось избежать – невероятное давление начало резко уменьшаться. Он увидел, что дальним своим концом коридор, имевший несколько ответвлений, выходит в узкий длинный холл. Там были высокие стеклянные двери, за которыми виднелась улица, ворота, край милицейской будки. Замелькацкий тут же узнал это место: каменные кадки с деревцами, ступеньки... Ему было видно большую часть холла и он был пуст. «Выйти, да и дело с концом!» – пронеслась лихорадочная мысль. – «В такой час здесь тоже пусто!.. Но откуда музыка?! Кто-то есть!..»
Он двинулся по коридору... Вдруг, в открытой двери слева Замелькацкий увидел двух плотно сбитых, очень темных людей в джинсах и ярких кофтах – толи мулатов, то ли арабов... Они валялись на полосатом матрасе прямо на полу и играли в нарды, бросая кости и о чем-то громко болтая. Один курил, размахивая сигаретой и разбрасывая повсюду пепел, другой ковырял в зубах. Его не замечали. Стоявший в ногах у одного из них музыкальный центр играл ритмичную национальную мелодию. Куривший заунывно подпевал... У стены стоял самый настоящий автомат Калашникова!..
Их грубые, совершенно бандитские лица произвели на Замелькацкого такое впечатление, что он, как завороженный, проплыл мимо... Обратиться к ним и заговорить было невозможно!..
«Вот же попал в обезьянник!» – пронеслось у него в голове. – «Они тут сейчас съедят меня живьем и никто не узнает. У них же право экстерриториальности!.. Замучают, запытают!..»
Теперь уже ему стало по-настоящему страшно, словно и не в Москве он находился, а занесло его в один миг за тридевять земель в чужую враждебную страну.