Ужасы перистальтики
Шрифт:
– Пройдите, пожалуйста! – жеманно произнесла секретарь и улыбнулась.
«Лучше бы ты этого не делала!.. – с неприязнью подумал Замелькацкий. – Вон, зубищи-то все в разные стороны!»
Твердым, уверенным шагом он не вошел, а ворвался в кабинет Софьи Пал-лнны и, как он осознал уже позже, после всего, неприязнь, испытанная им к девушке-секретарю, как-то не так покосившейся на него при входе, оказалась очень-очень удачным фактором: Замелькацкий вошел с очень сердитым, едва ли не брюзгливым лицом.
Он строго поздоровался и уселся на стул...
Все-таки после вина и пива он был немного заторможен. Но видимо легкое, почти неуловимое расстройство координации, которым он теперь страдал, неподвижность взора и какая-то особая, тупая уверенность в голосе были факторами, производившими на Софью Пал-лнну особенное впечатление.
С первой секунды он понял, что по каким-то очень важным параметрам сразу и бесповоротно получил в голове Софьи Пал-лнны зачет. «Скверный был бы результат, войди я сюда после второй или третей отлучки в нужник, с нервно бегающими по сторонам глазами и услужливым голосом, выдающим страстное желание понравится... (Раз хочет понравится, значит – темная личность, – наверняка заключает в таких случаях Софья Пал-лнна!)» – пронеслось у него в голове.
Она совсем не соответствовала образу совковой тетки, который возник в воображении Замелькацкого, едва секретарь произнесла ее имя-отчество.
Это была строгой наружности, добротно и со вкусом одетая женщина примерно сорока лет или даже немного старше, подтянутая, с холодным и немного высокомерным взглядом. На руке у нее было дорогое кольцо с бриллиантом, на запястье красовались золотые швейцарские часы. Видно было, что Софья Пал-лнна в жизни не бедствует, возможно не только благодаря собственным успехом на поприще human recource department, но и в силу солидной материальной базы мужа – какого-нибудь отнюдь не маленького начальника. В пользу последнего предположения говорили ключи с эмблемой дорогой марки автомобиля, на которую Софья Пал-лнна вряд ли бы накопила сама, насколько Замелькацкий представлял уровень оплаты занимаемой ею должности.
Ключи лежали у Софьи Пал-лнны под рукой, рядом с телефоном бизнес-класса и добротной дамской сумочкой.
«Э-э, да тут не лихость нужна, не бренчание шпор и не щегольская шляпа, а тупая уверенность и еще раз уверенность!» – подумал Замелькацкий.
Софья Пал-лнна не улыбаясь и холодным, но все же, видимо, не таким холодным голосом, каким она обращалась к остальным кандидатам, попросила Замелькацкого рассказать о себе.
Комичности ситуации добавляло то, что он опасался слишком сильно выдыхать воздух, так как, по его предположениям, в эту минуту был пик именно того неблагоприятного момента, когда пары перегоревшего пива, смешиваясь с дыханием, выходили наружу особенно интенсивно. Стремление не выпустить их придавало всей его речи особенную уверенную в себе сдержанность и солидность.
Не молодой человек, не честолюбивый и дерзкий корсиканец, а зрелый не по годам мужчина – вот кем он был в этот момент. Но видимо в мире мощных моторов, анатомических сидений из натуральной кожи и серьезных супругов, к которому, безусловно, причисляла себя Софья Пал-лнна, солидность ценилась значительно выше геройских эполет, бряцания шпаги и прочей непонятно для чего предназначавшейся дребедени.
Видя, как по ходу его рассказа Софья Пал-лнна делает на его резюме тонким шариком позолоченной ручки весьма обнадеживающие пометки, Замелькацкий приободрился еще больше. Собственно, он уже не сомневался, что дело выиграно. Чего-чего, а нюх у него на такие моменты был!..
Молодые люди, обивающие порог кабинета Софьи Пал-лнны, безусловно, не пили за завтраком итальянского красного вина, тем более в день собеседования, а следовательно им была недоступна та легкая, едва уловимая отдышливость, что сквозит в иной раз в речах немолодого, успешно пожившего мужчины, знающего, как делать бизнес, который, ко всем своим достоинствам, к тому же еще на самом деле и молод...
Главное – не спугнуть, не натворить чего-либо, что передвинуло бы железнодорожную стрелку и отправило бы надежно катившийся в желательном направлении поезд совсем на другой путь... Уж конечно, его беготни по заведениям, случись она, Софья Пал-лнна не приняла бы. В ее мире такие неприятности не проходили. Скорее бы миллиардер Михайлов понял и простил бедолагу Замелькацкого, чем Софья Пал-лнна... Но Замелькацкий был уверен, чертовски уверен в себе!
Атаки, где вы? Ау-у!.. Нет их.
«А ведь тебе, Софья Павловна, придется хуже всех! – подумал вдруг с неожиданно откуда-то взявшейся в нем ненавистью Замелькацкий. – Хоть ты и не бедствуешь, а для того, чтобы спасали тебя на вертолете ты все же недостаточно богата, иначе не сидела бы ты здесь со мной-дурачком!»
Он словно бы солидаризовался в эту минуту со своим злобным соседом-писателем.
«Но и пассажиры дешевых кают не подвинутся, чтобы дать тебе немного местечка на обломке мачты – для этого ты слишком надменна... Эк тебе придется, Софья Пал-лнна!.. Намучаешься вдосталь, а потом и тю-тю...»
Софья Пал-лнна задала ему еще несколько вопросов, что, прочем, не имело уже никакого смысла, потому что в самих вопросах рационального и четкого смысла, ради которого стоило бы их задавать, не заключалось, а те полусмыслы и не едва уловимые оттенки, которых и требовалось Софье Пал-лнне, чтобы окончательно утвердиться в уже почти принятом решении, Замелькацкий, конечно же (вы заказываете, мы – исполняем!) с иерусалимской изворотливостью воспроизвел...
При этом он ни на миллиметр не уклонился от своего солидного образа, уподобляясь фигуристу четко выполняющему все линии и фигуры хоть и нелюбимой, но обязательной программы.
– Ну что ж, у нас есть позиция... Кандидатов очень много...
На этих словах Замелькацкий должен был внутренне затрепетать, задрожать, как осиновый лист... После всех атак, после посольства, после двух стаканов красного он уже ничего не боялся. Но все же он покивал головой, словно бы склоняя свои солидные знамена перед неизбежным...
– Всех кандидатов обязательно смотрит директор...
Тут Замелькацкий единственный раз дал маленький прокольчик, потому что уже сильно протрезвел и при мысли об еще одном мучительном интервью глаза его как-то жалко дернулись и вовсе неуверенно вперились в лицо Софьи Пал-лнны...
– Софья Пал-лнна, там...
– Я занята, Вера! – обрезала Софья Пал-лнна и секретарь приниженно скрылась за дверью.
Замелькацкий уже выровнял дрогнувшую шеренгу и смотрел на Софью Пал-лнну с прежней солидной уверенностью.
– Но в кадровых вопросах директор полностью доверяет моему мнению...
Замелькацкий опять склонил перед Софьей Пал-лнной свои стяги.
В ее голосе сквозила какая-то такая интонация, которая безошибочно говорила Замелькацкому, о том, что он принят. И тут он не мог с точностью определить – выдавала она себя сознательно и это такая игра или все получалось у нее непреднамеренно.