Ужасы перистальтики
Шрифт:
И все же в этот момент в голове его опять мелькнула какая-то очень тоскливая мысль: «Может, на этот раз все же обойдется и ничего не будет?» Врубил, чуть ли не на полную, сам оглохнув, приемник. Сквозь открытое окно двор огласился мощным уханьем барабанов и каким-то визгливым пением.
Впрочем, и без открытого окна в ближайших комнатах, должно быть, было бы слышно низкое уханье стоваттных колонок.
«Что-то я расшалился!» – подумал Замелькацкий, приглушая приемник. – «Все же я на работе, а не на свидание собираюсь...»
Опять настроение упало... «Ариелла!..»
Он вылез из машины, нажал на кнопку сигнализации и поплелся в офис. На окна глаз не поднимал, но чувствовал – за ним наблюдают... «Пропади вы все пропадом! Зачем мне все это, если нет главного?!.. Ариелла!»
Недалеко от входа встретил Диму – тот нервно прохаживался по коридору. В руках – папка с бумагами:
– Давай, сейчас поедем!.. Надо ехать... Пока доберемся... Кругом пробки... Чего-то Мих-Миха нет. Сказал, спускается. Ты извини, я тебе до сих пор всех подробностей не рассказал, просто времени нет. Непрерывно дергают: одно, другое!.. Сейчас приедем, ты на переговорах внимательно слушай. Каждое слово запоминай... А лучше записывай. Есть куда записать?.. Ладно, я тебе дам несколько листов. Этот клиент будет твоим. Будешь им очень плотно заниматься. Чего-то Мих-Мих не спускается... Пойдем за ним.
Они прошли мимо секретаря к кабинету, Дима без стука открыл дверь. Мих-Мих стоял перед раскрытым шкафом. Там у него, как и у Замелькацкого, на полке стояла бутылка виски. В руках Мих-Мих держал стаканчик, – только что выпил и теперь страдальчески морщился.
Поставив стаканчик на полку, он прикрыл шкаф... Вместе, не произнося ни слова, спустились вниз, подошли к машине. Охранник уже открывал тяжелые ворота.
Замелькацкий сел за руль, Дима – рядом, Мих-Мих – на заднее сидение. Тронулись, выехали за ворота, охранник стал закрывать... Не сразу дождавшись хотя бы небольшого просвета между машинами, выехали на улицу и медленно поплыли в плотном потоке. По-прежнему никто не произносил ни слова. Тишина действовала Замелькацкому на нервы.
Наконец, Дима начал подсказывать дорогу...
– Здесь встань в правый ряд, здесь поверни...
Странно, но от скупых фраз он занервничал еще больше – они словно бы мешали чему-то... Какой-то сосредоточенной борьбе с самим собой.
Управление машиной не стоило никаких усилий. Когда, заражаясь общей нервной гонкой, пытался проезжать побыстрее, обгоняя, перестраиваясь, – отвлекался, ожидание атак отступало.
Каждый норовил подрезать, не пропустить, проехать как-нибудь побыстрей, пусть и сделав это вопреки всем правилам. Но вот они въехали в полосу сплошных заторов, машины ползли еле-еле, бампер к бамперу, маневрировать было негде. И тут с ужасом Замелькацкий понял, что все начинается...
– Зачем ты перестраиваешься?! – пробормотал Дима. Повернувшись, посмотрел на него...
– В этом ряду, кажется, быстрее... Боюсь, долго едем!..
Мих-Мих с тех пор, как сел в машину, не произнес ни слова, но в зеркало Замелькацкий видел: директор внимательно смотрит по сторонам.
– Брось! – продолжал Дима. – Во всех рядах одинаково...
– Нет! Нет!..
Водитель в соседнем ряду, вежливо пропустил Замелькацкого, должно быть недоумевая, куда так отчаянно тот может прорываться.
Замелькацкий поехал в другом ряду. Перестроение на какую-то минуту отвлекло его, но следом ситуация продолжила ухудшаться, но уже более решительными темпами.
Дима продолжал внимательно смотреть на него.
Замелькацкий не знал, что делать. Ко всему, управляя машиной, он не совсем мог принимать ту или иную удобную для борьбы с готовившимся извергнуться вулканом позу. Правая нога должна была быть все время выдвинута вперед, перескакивая то на газ, то на тормоз.
Чувствуя: еще немного, и не выдержит, Замелькацкий опять начал перестраиваться – отвлекало.
– Ты чего, с ума сошел?!.. – бросил Дима.
Сбоку Замелькацкого не пропускали. Он напирал, водитель в соседнем ряду стал отчаянно сигналить.
– Куда ты лезешь?! – грубо крикнул водитель, открыв окно на пассажирском месте.
Мих-Мих сзади заерзал...
Ряд, в котором теперь шел Замелькацкий, двигался медленнее всех. Атаки усиливались. Справа впереди он увидел «Макдональдс». Смалодушничав, начал притираться к обочине.
– Я не пойму, куда ты все время перестраиваешься?!.. – раздраженно воскликнул Дима.
И без него со злостью сигналили, отказывались пропустить.
– Странная манера езды! – изрек директор.
– Надо остановиться!.. – нервно бросил Замелькацкий уже едва владея собой и сдерживаясь из последних усилий.
Не зря он двинул к обочине – долго бы ему терпеть не удалось!
Какая-то тетечка на маленькой белой машине великодушно пропустила его, затем, достаточно лихим манером, пользуясь мощным рывком седана, втерся перед микроавтобусом...
Дима и директор напряженно молчали...
Бросить машину на дороге прямо перед «Макдональдсом» нельзя, а на малюсенькой стоянке нет места... Замелькацкий нагло въехал прямо на площадь, прохожие шарахались...
– Что ты творишь?! – выкрикнул директор.
Замелькацкий уже выскакивал из машины.
Он сбегал туда обратно достаточно быстро. Вскочил за руль, тронулся, пытался что-то истерически болтать, чуть не наехал на какую-то тетку, Дима и директор молчали... Он чувствовал – все очень плохо.
Ехать надо было в ближнее Подмосковье. Офис фирмы, куда направлялись, находился практически сразу за кольцевой автодорогой. Шоссе в обе стороны было плотно забито машинами. Прошло совсем немного времени и у Замелькацкого опять начались отчаянные коловращения в животе. Он покрылся холодным потом... Больше не перестраивался. Рад был, что поток едва движется, – машиной он уже управлял еле-еле, все внимание сосредоточилось на другом. Тронуться-остановиться, тронуться-остановиться – эта нехитрая операция давалась ему с трудом. Пару раз он чуть не въехал в бампер идущей впереди иномарки...
Деться некуда, «Макдональдс» остался позади... Эти долгие минуты стали самыми ужасными в жизни Замелькацкого. Если бы его спросили, что такое ад, он бы не задумываясь ответил: «То, что со мной сейчас происходит!»
Его моральные и физические мучения были подходящи аду...
Едва отъехав от «Макдональдса» он еще пытался вывести спутников на разговор – Дима отвечал на его истерически-веселые реплики односложно, Мих-Мих вообще молчал... Через некоторое время замолк и Замелькацкий.
По дороге увидел маленькое кафе, возле него как раз удобно было остановиться, он затормозил, выскочил – Дима и директор никак не комментировали. Забежал в кафе... Заведения для посетителей там не было!