Ужасы
Шрифт:
Мой товарищ первый опомнился.
— Что за дикость? — промолвил он. — Мне показалось, что… Давай другой стакан!
Я достал из корзины новый стакан и налил его.
— Prosit! — воскликнул он.
— P-p-rosit! — раздалось из угла.
Товарищ схватился рукою за лоб, а затем быстро выплеснул вино.
— Я пьян, — пробормотал он.
— Я тоже… — заикнулся я и забился покрепче в угол, по возможности подальше от ужасного соседа.
— Это ничего не значит! — громко сказал мой товарищ. — Мы будем продолжать игру. Факс,
— Я не могу больше играть, — простонал служитель.
— Трус! Чего вы боитесь? Боитесь проиграть еще раз?
— Пусть он возьмет все мои деньги, но только я больше не притронусь к картам!
— Шляпа! — воскликнул товарищ.
— Ш-ш-шляпа… — раздалось из угла.
Меня охватил невыразимый страх.
— Кучер! — закричал я. — Кучер! Стойте! Ради Бога, стойте!..
Но тот не слышал ничего и погонял лошадей сквозь доя и мглу.
Я видел, как мой товарищ закусил себе нижнюю губу, капли крови упали на подбородок. Он резко выпрямился и наполнил снова свой стакан.
— Я покажу вам, что корпорант «Норманнии» не знает какого страха. — И он обратился к мертвому, с трудом отчеканивая каждое слово: — Господин Зелиг Перльмуттер, я сегодня убедился, что вы в высшей степени благородный студент, решите мне выпить за ваше здоровье? — и он залпом выпил красное вино. — Так! А теперь, милый Перльмуттер, я очень прошу тебя не беспокоить нас. Правда, мы все совсем пьяны, но некоторая доля понимания у меня еще осталась, и я в точности знаю, что мертвый еврей уже не может говорить. Итак, заткни, пожалуйста, глотку!
Но Перльмуттер оскалил зубы и громко засмеялся:
— Ха-ха-ха…
— Молчи! — закричал товарищ. — Молчи ты, собака, или…
Но Зелиг Перльмуттер не унимался:
— Ха-ха-ха…
— Пистолеты!.. Где пистолеты?.. — Мой товарищ вытащил из-под сиденья плоский ящик, открыл его и выхватил оружие. — Я застрелю тебя, падаль, если ты скажешь еще хоть слово! — воскликнул он в безумном бешенстве.
Но Зелиг Перльмуттер продолжал каркать:
— Ха-ха-ха-ха…
Тогда тот прицелился ему прямо в лицо и выстрелил. Трахнуло так, что казалось, вся наша карета рассыплется на куски.
Но сквозь пороховой дым еще раз зазвучал ужасный хохот Зелига Перльмуттера. И долго-долго хохотал он, как будто так-таки и не хотел совсем остановиться…
— Ха-ха-ха…
…Я видел, как мой товарищ со стоном упал вперед на колени мертвецу. Я слышал из другого угла жалобное визжанье служителя.
И целые столетия ехали мы все дальше и дальше в этих ужасных, дождливых сумерках…
…Как мы приехали в лечебницу — все это я припоминаю лишь словно в тумане. Я знаю, что у нас взяли мертвеца, а заодно с ним вытащили из кареты и моего товарища. Я слышал, как он кричал и рычал, я видел, как он бил окружающих и как у него на губах выступила пена. Я видел, как на него надели смирительную рубашку и увели в больницу. Он и теперь все еще там. Врачи определили у него острую паранойю, развившуюся
Собаку я взял к себе. Это был безобразный ублюдок. Десять лет я держал его у себя, но он все-таки не мог привыкнуть ко мне. Что я ни делал, чтобы заслужить его благоволение — все было тщетно. Он рычал и кидался на меня. Однажды я нашел его в моей постели, которую он всю перепачкал. Когда я стал гнать его оттуда, он укусил мне до крови палец. И я задушил его своей рукой.
Это было четыре года тому назад — в памятный для меня день — третьего ноября…
Теперь, господа, вы понимаете, почему это число имеет для меня такое страшное значение.
Рагуза. Март 1907
Египетская невеста
Я видел в свете много чудесного
Искать комнату! Что может быть неприятнее этого занятия! Вверх по лестнице, вниз по лестнице, из одной улицы в другую, всегда одни и те же вопросы и ответы… Боже ты мой!
Я отправился на поиски в десять часов, а теперь уже три. Разумеется, я устал как карусельная лошадь.
Однако еще раз наверх — третий этаж.
— Нельзя ли посмотреть комнату?
— Пожалуйста.
Хозяйка повела меня через темный коридор и открыла дверь.
— Здесь.
Я вошел. Комната была высокая, просторная и не очень скудно меблированная. Диван, письменный стол, кресло-качалка — все как следует!
— А где спальня?
— Дверь налево.
Хозяйка отворила дверь и показала мне помещение. Даже английская кровать. Я был восхищен.
— А цена?
— Шестьдесят марок в месяц.
— Прекрасно! А на рояле у вас играют? Маленькие дети у вас есть?
— Нет, у меня всего только одна дочь. Она замужем в Гамбурге. На рояле тоже никто не играет. Даже внизу.
— Слава Богу, — сказал я, — в таком случае я снимаю комнату.
— Когда хотите переехать?
— Если вам удобно, то сегодня же.
— Конечно, удобно.
Мы снова вошли в первую комнату. Я увидел еще одну дверь.
— Скажите, пожалуйста, — спросил я хозяйку, — куда ведет эта дверь?
— Там еще две комнаты.
— Там живете вы?
— Нет, я живу по другую сторону. Комнаты эти сейчас не заняты. Они тоже сдаются.
Меня вдруг озарило:
— Но те комнаты, надеюсь, имеют отдельный выход в коридор?
— К сожалению, нет… Господин доктор уж должен согласиться на то, чтобы другой жилец проходил через одну его комнату.
— Что? — воскликнул я. — Благодарю покорно! Я должен пускать через свою комнату чужих людей? Нечего сказать, прекрасно!
Итак, вот почему квартира так дешево стоила! Поистине трогательно. Я едва не лопнул от досады, но так устал от беготни, что даже не мог как следует выругаться.