Ужасы
Шрифт:
Текст сопровождался информацией о том, где и когда будет проводиться семинар: в Грантхэм-отеле, всего в нескольких минутах ходьбы от издательского дома "Маре". Но когда Криск ознакомился с часами работы семинара, настроение у него ухудшилось. Занятия должны были проходить два дня подряд с десяти утра до десяти вечера. Более того, эти два дня приходились на ближайшие выходные.
По офису пронесся сдавленный стон сотрудников. До каждого прочитавшего подброшенные флаерсы дошло, что их всех облапошили и на курсы они будут тратить свое личное время, а не время компании, и причем на якобы добровольной основе.
По мере приближения конца
Криск в этот момент стоял у дверей, через которые вышвырнули Хогга. В компании проводилась борьба с курением, и Криск каждый час украдкой наслаждался сигареткой именно в этом месте. После того как он помог бывшему сослуживцу собрать разбросанные вокруг вещи, у них состоялся короткий разговор.
— Простите… — сказал Криск, — но, если позволите, я бы хотел спросить, почему издательство "Маре" так грубо с вами обошлось?
Хогг застонал.
— Я знаю все об этих семинарах "Глипотех", — наконец ответил он. — Я сказал О'Харе, что ни за что на свете не пойду на них, я и других предупредил, чтобы они держались от "Глипотеха" подальше. Мы разругались в пух и прах, и он сказал, чтобы я выметался. Я мог бы такое порассказать вам об этом "Глипотехе", они…
От дерзости Хогга у Криска мурашки пробежали по спине. Вызвать недовольство О'Хары — все равно что вызвать недовольство всего издательского дома "Маре"! Криск быстро огляделся по сторонам, его пугала перспектива быть замеченным рядом с уволенным сотрудником. Один потерянный уик-энд — ерунда, он готов и на большие жертвы ради того, чтобы угодить начальству. Извиняясь и бормоча слова сочувствия, Криск попятился от Хогга как от прокаженного и быстро проскользнул обратно в здание "Маре". Он знал, что О'Хара легко обоснует свое решение уволить Хогга, ведь тот совсем недавно устроился в компанию и пару раз появился на работе в нетрезвом виде.
Вернувшись к своему рабочему столу, Криск еще раз пробежал глазами по флаерсу "Глипотеха". Да, раздувать скандал из-за какого-то семинара по мотивации — это слишком.
В субботу утром, ровно в десять (О'Хара всех предупредил, что опоздания не приветствуются), Криск в числе сотни таких же, как он, сотрудников "Маре" сидел в актовом зале Грантхэм-отеля. В зале стоял приглушенный шум голосов, обычный, когда собирается такое количество людей. Оглядевшись по сторонам, Криск заметил нескольких коллег из своего офиса и кивком поприветствовал их. У самого входа в зал сидел О'Хара.
В конце зала располагалась сцена, а за ней экран, на который можно было проецировать слайды.
Кто-то у входа подал сигнал человеку в конце зала, массивные двери открылись, и появился мужчина в дорогом, превосходно сшитом костюме. Мужчина уверенным шагом прошел между рядами кресел к сцене. То, как он держался, впечатляло, казалось, его окружает аура несгибаемой уверенности в себе. А еще — по крайней мере, на взгляд Криска, — в этой уверенности сквозила некоторая доля высокомерия.
Мужчина поднялся на сцену и послал в зал обезоруживающую улыбку. Ему было около сорока пяти, ухоженные черные волосы зачесаны назад с высокого лба.
— Добро пожаловать, незнакомцы, а в скором будущем — друзья! — звонко и проникновенно произнес он.
Перед аудиторией явно стоял человек с большим опытом публичных выступлений.
— Хочу поздравить каждого, кто принял решение прийти на наш семинар, — продолжал он. — Я уверен, никто из вас никогда об этом не пожалеет. Позвольте представиться: Хастейн Эббон. Как я понимаю, — тут он опять одарил зал своей неотразимой улыбкой и насмешливым взглядом обвел собравшихся, — некоторые из вас хотели бы узнать, на что они, собственно, подписались. Одну вещь я хочу прояснить прямо сейчас. Вы можете уйти, вас никто не неволит. Это правда. Но если вы уйдете, другого шанса в этой жизни у вас уже не будет. То, что произойдет с вами в ближайшие несколько дней, можно назвать персональной революцией.
В задних рядах кто-то хихикнул. Криск глянул через плечо и увидел, что это была женщина за тридцать, очень полная, в очках, вся в черном.
— Эй, эта леди, вон в том ряду, сейчас выразила то, что у многих из вас на уме. Мол, ладно, бросьте, все это обычное выколачивание денег, так? Но это не так, друзья мои. Если вы примете то, что мы можем вам предложить, если вы действительно открыты для этого, поверьте, ваш мир изменится навсегда.
Эббон выдержал паузу.
— Кто-нибудь желает уйти?
Он не отрываясь смотрел на полную женщину. Та опустила голову, и вид у нее был смущенный.
— НЕТ?
В зале повисла напряженная тишина. Сейчас, подумал Криск, встать и уйти может только человек, обладающий такой же уверенностью в себе, как Эббон. Таковых не нашлось.
Криск вдруг почувствовал себя неуютно. Это не было похоже ни на один из тех семинаров по мотивации, которые ему приходилось посещать. А посещал он их немало, еще до того, как его наняли через агентство на работу в Японии. Сейчас происходило нечто совсем иное. И впервые Криск задумался о том, не было ли его решение сохранить лояльность по отношению к издательскому дому "Маре" ошибкой.
Эббон улыбнулся:
— Да, позвольте заметить, это необычно. Вы явно гораздо умнее последней группы, которая посещала наш семинар. Правда, в тот раз публика была из южных районов города…
Несколько человек в зале рассмеялись, и напряжение спало.
Через два часа Криск понял, что значительное количество людей в зале уже проходили курсы "Глипотеха" раньше. Они становились гидами новичков, инструктировали их, как правильно соблюдать предложенный "Глипотехом" протокол. Например, задавать вопросы без разрешения было нельзя. Дремать на занятиях непозволительно. А те несколько перерывов на перекус и кофе новенькие могли проводить только в компании с приставленными к ним гидами. В основном все разъяснения и дискуссии велись вокруг "технологии", предлагаемой "Глипотехом", часто употреблялись такие термины, как "момент эврика" и "шаблоны". Под первым, по всей видимости, понимался такой момент в жизни индивида, когда счастье находится на расстоянии вытянутой руки. В то время как под вторым подразумевались привычки индивида — например, приемы, которые человек использует, чтобы оправдать отказ делать то, что от него требуется.