Уже мертва
Шрифт:
Мужчина, что стоял слева, — худой, смуглый, чем-то напоминавший рэттерьера — был явно старше второго. Он сильно нервничал — об этом говорил взгляд, скачущий с предмета на предмет, с одного человека на другого, словно пчела, которая пробует пыльцу распустившихся пионов, влетая в каждый из цветков и тут же из него вылетая. Он смотрел на меня, куда-то в сторону, потом опять на меня — и вновь отводил глаза, будто боялся, что, встретившись взглядами с кем-то, совершит то, о чем впоследствии сильно пожалеет. Мужчина переминался с ноги на ногу, горбился,
Его напарник был гораздо выше, с обветренным лицом и жидкими, прямыми, длинными волосами, затянутыми в хвостик. Когда я приблизилась, он улыбнулся, обнаружив отсутствие нескольких передних зубов. Я решила, что более разговорчивый из двоих именно этот.
— Bonjour. Comment ca va?! — воскликнула я по-французски. — Здравствуйте. Как поживаете?
— Bien. Bien, — ответили рабочие, одновременно кивая. — Хорошо.
Я представилась, спросила, известно ли полиции, что именно найдено. Рабочие опять закивали.
— Расскажите, пожалуйста, все по порядку.
Произнося эти слова, я достала из рюкзака небольшой, скрепленный пружиной блокнот, открыла его, взяла шариковую ручку, щелкнула кнопкой, выдвигая головку стержня, и ободряюще улыбнулась.
Хвостик с готовностью заговорил. Слова полились из него бурным потоком — так школьники высыпают из класса на перемену. Я чувствовала, что для него происшедшее — необычное приключение.
Он говорил быстро и глотал окончания — наверное, родом откуда-то из верховьев реки. Пришлось слушать предельно внимательно.
— Мы занимались уборкой. — Он указал на линию электропередачи над нашими головами, потом обвел рукой участок земли под ней. — В наши обязанности входит обеспечивать чистоту участков, прилегающих к опорам с проводами.
Я кивнула.
— Когда я спустился в небольшой овраг вон там… — он повернулся в сторону леска на окраине семинарской территории и махнул рукой, — то почувствовал какой-то странный запах.
Слова его застыли в воздухе, взгляд был прикован к деревьям. Некоторое время рабочий стоял не двигаясь, словно загипнотизированный.
— Говорите, странный запах? — спросила я.
Хвостик медленно повернул голову и посмотрел мне в глаза.
— Не то чтобы странный… — Он закусил губу и замолчал, наверное выбирая из своего лексикона наиболее подходящие слова. — Так пахнет смерть. Понимаете, о чем я?
Я продолжала вопросительно смотреть на него.
— Представьте себе, что какой-нибудь зверек забивается в угол и там подыхает… — Рабочий пожал плечами.
Я знала, о чем речь: запах смерти. Кивнула.
— Я подумал, что там померла собака или енот, — опять заговорил Хвостик. — Вот и принялся ощупывать граблями землю в том месте, где запах чувствовался особенно сильно. Думал, найду кучку костей. — Он еще раз пожал плечами.
— Угу, — промычала я, ощущая все больший дискомфорт. Древние кости не пахнут.
— Через несколько минут я позвал Джила…
Хвостик повернулся к старшему товарищу, ожидая
— Мы начали осматривать место вдвоем. И скоро кое на что наткнулись. Только, по-моему, это не собака и не енот.
Договорив последнее слово, он скрестил руки на груди, потупил взгляд и принялся раскачиваться с пятки на носок.
— Почему вы так решили? — спросила я.
— Собаки не бывают такими здоровенными.
Не закрывая рта, Хвостик принялся ощупывать языком место на верхней десне, где когда-то был зуб. Кончик языка в дырке между уцелевшими зубами напоминал копошащегося в земле червяка.
— Это все? — спросила я.
Червяк исчез.
— Что вы имеете в виду?
— Может, помимо костей, вы нашли еще что-нибудь? — уточнила я.
— Нет, но… — Хвостик развел руками, показывая размеры чего-то довольно крупного. — Там лежит большой полиэтиленовый пакет, а в нем мы увидели в костях… — Он повернул руки ладонями вверх, а предложение так и не закончил.
— Что? — спросила я, тревожась все сильнее и сильнее.
— Une ventouse, — быстро, растерянно и в то же время возбужденно произнес он.
Джил, судя по всему, был взволнован так же, как я. Теперь он опять смотрел по сторонам, но еще суетливее, чем прежде.
— Что, простите? — переспросила я, думая, что неправильно поняла последнее слово Хвостика.
— Une ventouse, — повторил тот. — Вантуз. Для ванной.
Он изобразил применение приспособления, о котором толковал: наклонился, обхватил ладонями воображаемую ручку, делая руками характерные движения. Сия маленькая пантомима была в данных обстоятельствах настолько неуместной, что подействовала на меня ужасающе.
— Проклятие, — пробормотал Джил по-французски, вновь опуская голову и уставясь в землю.
Я внимательно оглядела его, кое-что добавила к своим записям и убрала блокнот.
— Там сухо?
Мне жутко не хотелось без особой надобности облачаться в спецодежду и резиновые сапоги.
— Ага, — ответил Хвостик и повернулся к Джилу, ожидая, что тот подтвердит.
Но Джил даже не пошевельнулся.
— Ладно, — сказала я. — Показывайте дорогу.
Я очень надеялась, что выгляжу спокойной.
Хвостик зашагал по траве в сторону леска. Мы с Джилом последовали за ним.
Постепенно мы спустились в небольшой ров. Кусты и деревья на его дне росли густо. Я шла вслед за Хвостиком, углубляясь в самые заросли, принимала у него из рук крупные ветки, которые мужчина отгибал в сторону, и передавала их Джилу. Тонкие ветки хлестали по лицу, цеплялись за волосы.
Сильно пахло сырой землей, травой и перегнившими листьями. Солнечный свет, проникавший сюда неровными потоками сквозь кроны деревьев, покрывал землю причудливыми узорами, похожими на рассыпанные повсюду части пазлов. Косые лучи тут и там пробирались внутрь сквозь густую листву. В пространстве, залитом светом, в медленном танце кружили пылинки.