Ужин при свечах
Шрифт:
– Нет, - коротко ответил Виктор, и Елена почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Не надо, беззвучно закричала он. Не надо! Остановись...
– Закон дает вам три дня, и они истекли. Вы не имеете права дальше тянуть с заключением. И имейте в виду - я не буду подавать на вас в суд, не затем пришел. Ресторан расположен на тридцать втором этаже, а окна в галерее галерея чаще всего открыты. Чего вы добиваетесь? Чтобы я...
– Ах вот как...
– доктор неожиданно встал из-за стола.
– Ладно. Видит Бог, я сделал все что мог. Ладно. Вот вам заключение: я не вижу препятствий к реализации вашего права. Вы находитесь в здравом уме и твердой памяти.
Психических отклонений, являющихся основанием для принудительной отсрочки, я не обнаружил. На мой взгляд вы, молодой человек, идиот. Но это моя работа, и я вынужден дать вам допуск. Еще раз спрашиваю - вы твердо уверены в своем решении?
– Да, - медленно кивнул Виктор.
– Я могу идти? Куда мне явиться?
– Зачем идти?
– доктор усмехнулся кривой зловещей ухмылкой.
– Все под рукой.
– Он выпростал из-под рукава узкий серебряный браслет с вороной насечкой и сдвинул пластинку.
– К вашим услугам.
От мягкого тяжелого удара комната содрогнулась. Бокал доктора подпрыгнул и упал, залив белоснежную скатерть красным. Заверещал плохо смазанный металл. За спиной Виктора в стене возникли очертания двери, облицованная деревом панель с скрежетом поехала назад и в сторону. Из черного проема пахнуло сырым железом и могильной промозглостью.
Виктор закаменел на своем стуле. Потом обернулся и несколько секунд изучал багрово-черный прямоугольник.
– Вот оно как...
– пробормотал он про себя.
– Да уж...
Он встал и повернулся к проему лицом, обхватив себя руками за плечи. Елена с ужасом смотрела на него.
– Пожалуйста...
– тихо сказала она.
– Не надо. Пожалуйста!
– Я жду, молодой человек, - прогремел доктор.
– Вы ведь этого хотели? Так пользуйтесь! Думаете, я буду стоять и ждать здесь до бесконечности?
– Да, вы правы, - руки Виктора безжизненно упали вдоль тела. Извините. Я не ожидал...
Он повернулся к девушке и сделал шаг в ее сторону.
– А если я откажусь?
– тихо спросил он.
– Ты... пойдешь со мной.
– Да!
– та яростно тряхнула головой.
– Я... ты... мы вместе...
Виктор протянул руку и осторожно коснулся ее черных как смоль волос, на которых играли отблески свечей.
– Ты красивая, - сказал он.
– Не казни себя. Не твоя вина.
– Он убрал руку.
– Ты привыкнешь.
Мягко развернувшись, он направился к проему.
– Заходишь, садишься на табурет, нажимаешь на большую красную кнопку, сказал доктор ему в спину.
– Но если ты хоть чуть-чуть умнее, чем я думаю, то с другой стороны комнаты - выход. Спускаешься на лифте на улицу...
Виктор замер в проеме, потом, не оглядываясь, кивнул.
– Это больно?
– напряженно спросил он.
– Что?
– удивился доктор.
– А... Почем я знаю? Больно, наверное...
Плечи Виктора вздрогнули от невеселого смешка.
– Неважно, - сказал наконец он.
– Жить - больнее. Не переживайте, доктор, вы сделали все, что могли. Просто я всегда был тяжелым случаем.
Дверь со скрежетом задвинулась за ним. Доктор стоял в напряженной позе, скрестив руки на груди. Слега прогудело. Трижды вспыхнула маленькая красная лампа.
– Все, - доктор опустился на стул и начал яростно отдирать бороду. Ненавижу этот клей... Не удалось, жаль. Если бы он попал ко мне хотя бы две-три недели назад, с ним можно было бы поработать куда успешнее. Свежий шок в известном плане лечится проще, чем застарелая травма...
Елена, не отрываясь, смотрела на стену морт-камеры. Из ее глаз текли крупные слезы.
– Он... мертв?
– спросила она, едва сдерживая рыдания.
– Как моя прабабушка, - мрачно кивнул доктор. Без бороды он выглядел лет на двадцать моложе.
– Леночка, милая, право человека на смерть записано в Конституции, о чем ты знаешь не хуже меня. Ты сама выбрала эвтанастику, никто за уши не тянул. Подумай - не стоит ли бросить сразу?
Лена взяла салфетку из вазы и стала промокать слезы. Тушь размазалась, потекла по лицу.
– Но почему... почему именно сейчас?
– сдавленно спросила она.
– Здесь, в ресторане... свечи...
– Вино, красивая девушка, влюбленная по уши...
– продолжил доктор.
– И тут же камера смерти. Контраст. Я до последнего колебался. Если бы он отказался сейчас, попросил отсрочки, хотя бы на пять минут, я бы всадил ему нембасил и спящего отправил в санаторий. Номер в "Гималайской долине" забронирован со вчерашнего дня. Обе фирмы согласились поделить расходы.
– А он пошел сразу...
– Да. Он действительно хотел умереть. Знаешь, многие кажутся полностью уверенными, решительными, но когда дело доходит до камеры... Три четверти выходят с другой стороны и счастливо доживают до старости. Для них это даже полезный опыт.
– Он осторожно снял расхристанный парик и окончательно превратился из доброго пожилого профессора в сухопарого человека средних лет с большими залысинами.
– Это неправильно...
– несмотря на все усилия сдержаться, Елена снова всхлипнула.
– Так не должно быть!
– Кто ты такая, чтобы решать за него?
– доктор стремительно встал на ноги, подошел к девушке и вздернул ее голову за подбородок, так что та была принуждена посмотреть ему в глаза. Ее нос распух и покраснел.
– Он взрослый человек, он имеет право умереть по собственному выбору. Он дурак, да - мне его заказали сразу две фирмы! Думаешь, я с каждым клиентом общаюсь вот так, в дорогущем ресторане? Черта с два! Этот гениальный молодчик был им так нужен, что они согласились вскладчину оплатить мои услуги, включая расходы. Они были готовы на все, пусть бы он даже ушел к конкуренту - потом бы переманили. Ему могли обеспечить райские условия, лишь бы работал в свое удовольствие. Он знал это, к нему много раз подкатывались. Но он предпочел уйти. Его право!