Ужин при свечах
Шрифт:
Доктор отпустил подбородок девушки и стал задумчиво ходить по комнате.
– Иногда я думаю, что легкость смерти действительно играет плохую роль. Но что, лучше держать людей на этом свете силком? Было такое. Отсюда два шага до рабства и прочих прелестей. Сначала
– Вы пытаетесь убедить себя, - упрямо сказала Елена.
– А сами не верите...
– Возможно, - неожиданно легко согласился доктор.
– Но я знаю другое. За последние пятнадцать лет я проконсультировал больше трехсот пятидесяти человек.
Пропустил же всего восемнадцать. Этот, - он мотнул головой в сторону морт-камеры, - девятнадцатый. Если бы не я, половина клиентов бросились бы под колеса или проглотили лошадиную дозу снотворного.
– Он снова уселся за стол.
– Что лучше - оставить потенциального самоубийцу наедине с собой или попытаться спасти?
– Я знаю, доктор, - Елена уже справилась с собой.
– Нам все это рассказывали.
Простите. Просто... просто...
– Я знаю, - мягко сказал доктор.
– Когда-то сам прошел через это. Ты, кстати, превосходно играла, мои поздравления. Твоей вины в его смерти нет.
– В его голове всплыла последняя фраза Виктора.
– Да, просто тяжелый случай... Что ты решила со специализацией?
– Я продолжу, - девушка гордо вскинула голову.
– Я хочу спасать людей.
– Хорошо, - доктор достал из кармана пластинку
– Я ставлю тебе зачет. Передай куратору, чтобы связался со мной по поводу остальных студентов.
– Он передал пластиковую карточку Елене.
– Не хочешь пообедать как следует? Все это, - доктор обвел рукой стол, - уже оплачено, а ты почти ничего не ела.
– Спасибо, доктор, - мотнула она головой.
– Я лучше пойду.
– Елена взяла в руки сумочку и нетвердым шагом направилась к выходу из кабинета. До свидания.
– До свидания, Леночка, - кивнул ей доктор.
– Привет отцу.
Дверь глухо хлопнула, и он остался один. Наполовину оплывшие свечи тускло мерцали на его серебряном браслете. Подумав, доктор открыл дело и ткнул пальцем в несколько точек на экране. Вспыхнул и медленно угас кровавый штамп.
"Доктор Макутагава Синх, дипломированный палач. Исход отрицательный. Отчет прилагается."
Он погасил экран и задумался. Нет, он сделал все что мог. Просто тяжелый случай.
Доктор хмыкнул, насадил на вилку кальмара по-зунгабски и стал неторопливо жевать, прихлебывая из бокала. Вино и в самом деле было замечательным.
Испокон веков все тираны больше всего ненавидели людей, самовольно уходивших из-под их власти над жизнью и смертью. Право распоряжаться жизнью и смертью стало неотъемлемым правом господина. И люди уверовали в этот фетишизм, поддержанный христианской церковью.
Иван Ефремов. "Час быка"