Ужин вдвоём
Шрифт:
Сообщение: Щелк! И короткие гудки…
Немногое может напугать мужчину сильнее, чем молчание после сигнала. Не для того мы ходим по магазинам и тщательно сравниваем модели и цены на них, чтобы потом не пользоваться своей покупкой! Раз мы покупаем автоответчик, значит, хотим услышать сообщение! Молчание после гудка наводит нас на самые страшные мысли: мы начинаем копаться в своей совести в поисках забытых грехов. Например, моего друга Ли в его студенческие годы такие вот молчаливые звонки преследовали несколько недель. Поначалу он думал, что это Карен, его бывшая девушка, решила напоследок его помучить. Потом вообразил, что это его нынешняя девушка Люси проверяет, не спутался ли он с ее подружкой Ким. А в результате оказалось, что это была его мама — она, видите ли, не желала иметь ничего общего «со всей этой новомодной техникой».
Мораль: Не заставляйте мужчину угадывать, кто ему звонил и зачем. Пожалейте его нервы.
Тип: Что на уме, то и на языке.
Сообщение: Привет, это Мелисса. Знаешь, что я сейчас себе представляю? Ты… я… ванна с ароматическими добавками… и те наручники с меховой подкладкой, что ты купил для меня!
Некоторые сообщения лучше делать лицом к лицу. И это — как раз из таких. Не то чтобы само по себе оно вызывало отрицательные эмоции. Отнюдь: но, чтобы насладиться таким посланием в полной мере, надо жить по-холостяцки или, на худой конец, с друзьями, которые не умрут от зависти, когда это услышат. Беда в том, что мой приятель Ли получил такое сообщение, когда еще жил дома, с родителями. И это был кошмар. «По понятным причинам я не стал объяснять Мелиссе, что живу с матерью, — рассказывает он. — Можешь себе представить, какой ужас я испытал, когда мама встретила меня на пороге и с какой-то странной улыбкой сообщила: «Знаешь, тебе звонила какая-то Мелисса — сразу видно, с фантазией девушка!»
Мораль: Сначала думай, потом говори.
Мы понимаем, как тяжело общаться с автоответчиком. Хочется сказать: «Привет, я та самая остроумная/сексуальная/интригующая дама, которую ты недавно видел живьем», а вместо этого выходит: «Помнишь ту остроумную/сексуальную/интригующую даму? Так вот, я ее сестра-близняшка: выгляжу так же, но двух слов связать не могу!» Все это мы понимаем, но, поверьте, это неважно. Главное — не нарушайте заветных Четырех Правил, а в остальном — будьте самими собой!
Вместе
Субботнее утро — неделю спустя после того, как мы с Николой ходили в «Бургер Кинг». Мной владеет восторг и одновременно страх, что все раскроется. Что бы я ни делал, в мыслях у меня — только Никола. Снова и снова я прокручиваю в голове всю эту историю. Наверняка есть какое-то простое решение. Наверняка! Осталось только его найти.
Мы с Николой часто перезваниваемся и очень хотим встретиться еще раз, но пока не получается. Однако сегодня нам повезло: Иззи вместе с Дженни и Стеллой с утра на весь день уезжают в Брайтон. Узнав об этом, я немедленно хватаюсь за телефон и договариваюсь о встрече. Мандраж, словно у подростка на первом свидании. Я даже покупаю для этого случая новые джинсы «Дизель», надеваю синий свитер, который подарила мне Иззи, и любимые белые кроссовки «Найк». Дети обожают спортивные шмотки с лейблами известных фирм: может быть, это мелочное тщеславие — но я хочу, чтобы Никола видела во мне крутого парня.
Мы договорились встретиться в двух улицах от ее дома: я сказал, что буду ждать ее в «Мерседесе» с откидным верхом. Увидев меня, она улыбается до ушей и машет рукой. Я выхожу из машины и опускаю верх — сегодня не самый теплый день в году, но все-таки и мороза нет.
— Классная машина! — говорит Никола. — Я и не думала, что вы такой крутой!
На ней джинсовая юбочка до колен, спортивная куртка «Адидас», застегнутая до подбородка, и потертые кроссовки. Выглядит она, словно молоденькая поп-звездочка, косящая под «девчонку с улицы». И держится теперь куда раскованнее, чем в прошлый раз.
— А маме ты что сказала? — спрашиваю я, когда она садится в машину.
— Что иду в драмкружок, а потом в библиотеку. — Она пристегивается ремнем безопасности. — Так что у нас есть часов пять. А вы что сказали Иззи?
— Ничего. Она на весь день уехала в Брайтон. Никола кивает, но молчит. Я ее понимаю: обоим нам тяжело и стыдно оттого, что приходится обманывать близких.
Повернувшись ко мне, она говорит:
— Знаете, я решила больше не переживать.
— Вот так, решила не переживать — и все? — уточняю я.
— А зачем? Одна трата времени. В конце концов, я ничего плохого не делаю. Вы мой папа. Я могу сколько угодно с вами общаться, если хочу. И хватит нервничать. Все, больше я переживать не буду.
Странно: в ней как будто уживаются две девочки, одна робкая, другая рассудительная и решительная. Наверно, так со многими бывает. Во мне, например, сейчас совмещаются аж четыре личности: «мрачный рокер», добрый советчик из подросткового журнала, муж, а теперь еще — и отец тринадцатилетней дочери.
— Договорились, — говорю я. — Больше ничего не стыдимся. И не переживаем. — Я поворачиваю ключ в зажигании, но вдруг останавливаюсь: — Только еще одно…
— Что?
— Ты уже придумала, что будем делать? Чего бы тебе хотелось?
— Не знаю, — отвечает она.
— Хочешь в кино?
Она пожимает плечами.
— Может быть, есть хочешь?
Мотает головой.
— А погулять в парке?
Опять пожимает плечами.
— Не стесняйся, — подбадриваю я ее. — Представь, что я волшебник и могу исполнить любое твое желание. Чего бы тебе хотелось — по-настоящему?
— Побывать у вас дома, — почти неслышно отвечает она.
— Зачем?
— Мне интересно, как вы живете.
Я задумываюсь о том, что повлечет за собой такое посещение. Во-первых, Николу могут заметить соседи сверху или снизу. Во-вторых, мне придется ее развлекать — а как развлекать подростка, если поблизости не подают гамбургеров, я просто не представляю. Ну и наконец, существует маловероятная, но ужасная опасность, что Иззи раньше времени вернется домой.