Ужин во Дворце Извращений
Шрифт:
– Рисковое это дело, – согласился возница, седой старик в бейсболке и спортивной майке. Как и его спутник, он был перевязан в нескольких местах.
Ривас улыбнулся в ответ.
– Я только хотел спросить, не на ту же ли шайку Соек вы напоролись, что напала на меня вчера вечером. Мне-то удалось улизнуть, но мой фургон они захапали – со всем... ну, товаром.
Старик посмотрел на него с интересом.
– С товаром? – задумчиво переспросил он.
– А вы, джентльмены, чем вы промышляете? – поинтересовался Ривас.
Прежде чем ответить, старик с опаской огляделся по сторонам.
– Мы, сынок, избавильщики.
Его спутник с отсутствующим видом кивнул. Знаю я, что вы за избавильщики, подумал Ривас.
– Ясно, – произнес он вслух. – Что ж, почтенное занятие. Я и сам, скажем так... аптекарь.
– Ты торгуешь Кровью, – сказал старик.
– А вы сутенеры, – с улыбкой кивнул Ривас. Старик снова помедлил, потом кивнул.
– Угадал, сынок. И – да, была там шайка Соек. Чертовы пастыри, не желавшие поделиться с нами парой пташек из своей стаи. Так ты говоришь, они заграбастали всю твою Кровь?
– Все, что у меня было с собой. И фургон с лошадью. Мне еще повезло, что головы не лишился.
– Ага. Жаль, жаль. Нет лучше Крови успокаивать их, как они цыплячиться начинают.
– Тоже верно. – Ага, заглотил наживку, подумал Ривас. – Знакомы с Ретти Фрейзи?
– Ясное дело, – ответил худой. – Слыхал, его нет в живых?
– Слухи доходили. А что случилось?
– Да на одного чертова избавильщика напоролся.
– На одного из этих, наемных, – уточнил старик. – Говорят, это был Грег Ривас, тырил какую-то девку обратно к родителям. Так ты был знаком с Фрейзи?
Ривас пожал плечами.
– Провернул с ним пару делишек.
Двое мужчин на козлах, похоже, немного успокоились. Худой снял свой котелок и заглянул в него.
– Ну и куда ты дальше за новой Кровью? – спросил он, явно обращаясь к своей шляпе.
– Да есть у меня еще запасец, припрятал в канализации у Ханнингтен-тауна, – Ривас предполагал, что внутри фургона заперты по меньшей мере две девушки – иначе с какой стати Сойкам было бы так яростно обстреливать повозку, а то, что эти двое остались живы, говорило о том, что пастыри Соек их все-таки упустили. Похищенных у Соек девиц почти всегда привозили в Ханнингтен-таун, откуда морем переправляли в Венецию, ибо уж там-то умиротворяющей Крови было в достатке. Возможно, главной проблемой у сутенеров было то, что продвинутые женского пола – в отличие от менее популярных у клиентов мужчин – никогда не доходили до отрешенного от всего состояния вещателей, так что использовать их можно было, только постоянно успокаивая дозами Крови.
Худой напялил свой котелок обратно на повязку.
– Ханнингтен нам по пути.
– Угу, можем подвезти, коли хочешь, – сказал старик.
– Спасибо, – улыбнулся Ривас, забираясь на колесо и стараясь при этом не задеть свой больной палец, – Я расплачусь, когда мы приедем туда.
– Садись ко мне, сынок, – пригласил его старик. – Найджел посидит и на крыше.
– Не возражаю, – согласился Ривас, усаживаясь на козлы на место перебравшегося назад Найджела. Остатки тумана сползли в залив, и в воздухе разлился запах нагретого солнцем эвкалипта. Старик встряхнул вожжами, и фургон тронулся с места.
– Нужно пополнить запас товара, – заметил старик, – можешь сплавать с нами на север, в Венецию. Лишняя пара рук на борту никогда не помешает, и потом, сдается мне, чертовы пастыри повредили шварты и половину такелажа.
– Что ж, звучит соблазнительно, – отозвался Ривас, напомнив себе мысленно, что никакая сила на земле не заставит его прибыть в Венецию с моря – на берег, где ковыляли, ползали и плавали по каналам отравленного Инглвуда самые ущербные обитатели этого города... или на узкие, то и дело меняющие очертания пляжи, разноцветный песок которых был усеян пузырями спекшегося стекла и древними, но почему-то упорно не желающими разлагаться осколками костей... и уж менее всего под кров сооружения, известного как Дворец Извращений.
Все годы в Венеции Ривас гордился своей репутацией самого отъявленного сорвиголовы, плавая при луне по каналам, которые многие и днем-то обходили стороной, участвуя в самых безрассудных дуэлях. Но даже тогда он сознательно не приближался ко Дворцу Извращений ближе, чем на несколько кварталов. Однако и историй, что доходили до него об этом месте, хватало, чтобы по ночам ему снились кошмары. Рассказывали о фантастических башнях и шпилях, оставлявших на небе черные царапины, так что даже ясным днем сквозь ажурные ребра его верхних этажей светили звезды; о потерявших человеческий облик существах, плачущих в зарешеченных окнах его закоулков. Порой подобных чудовищ находили умирающими в каналах, вытекающих из высоких дворцовых арок, и некоторые из них даже говорили по-человечески. Рассказывали о деревянных водостоках-горгульях, корчившихся в невыразимых муках дождливыми ночами и кричавших голосами, в которых многие узнавали голоса своих пропавших друзей... Место это считалось самым злачным из всех ночных клубов города. Ривас вдруг вспомнил девицу, с которой крутил роман – разумеется, недолгий. После того, как он по обыкновению бесцеремонно порвал с ней, та, плача, заявила ему, что наймется официанткой во Дворец Извращений. Он так и не заставил себя поверить в то, что она выполнила это свое обещание, – даже, несмотря на то, что в один прекрасный день рыбаки вытащили на берег похожее на моржа чудище и принялись его разделывать, а оно уставилось на него своими глазищами и, умирая, прошептало прозвище, которым называла его в свое время только та девица...
Фургон-корабль катился на юг по старым улицам. Солнце поднялось выше, и они поехали немного быстрее, потому что старик кучер теперь лучше видел бугры и рытвины на дороге. Первые полчаса Ривас не задавал вопросов насчет девиц внутри фургона, стараясь не выдавать своего интереса к этому промыслу. Однако мысль о том, что Ури может в настоящий момент находиться прямо под ним, не давала ему покоя, так что в конце концов он не выдержал.
– Сколько вам удалось набрать на этот раз? – с деланным безразличием спросил он, ткнув вниз своим порезанным пальцем.
– Четверых, – сказал старик. – А может, их уже только три. Найджел иногда глушит их слишком сильно.
– Сука, – откликнулся сзади Найджел.
– Найджел у нас не слишком церемонится с дамами.
– Угу, особенно с оцыпляченными, – согласился Найджел.
– Ясно, – кивнул Ривас.
Господи, подумал он, ну и парочка. Если мне удастся придумать способ вывести их из строя, прежде чем отчалить, я это сделаю. А если Ури здесь, я их убью. А если Ури здесь и она мертва, я...
Он отвернулся словно для того, чтобы посмотреть в глубь побережья, потому что испугался, что его обаятельная улыбка сменилась менее приятным выражением лица. Несколько шаров перекати-поля катились параллельно их фургону, напоминая скелеты каких-то шарообразных животных; когда они докатились до бугорка и на мгновение подлетели в воздух, Ривасу показалось, будто он видит на одном из них розоватое пятно. , , но тут старик снова заговорил, и Ривасу пришлось повернуться и слушать его.
– Меня звать Леденец, – сказал старик.
С десяти попыток, подумал Ривас, я и сам догадался бы.
– А я Пого Поссум, – представился он по наитию: вряд ли кто-нибудь из этих двоих читал книги. – Давно в этом... бизнесе?
– С шестого года прошлого Туза. И Найджел, и я, оба. Мы шатались по этим местам, когда молодой Сойер начал собирать последователей. Черт, да я ведь жил в Ирвайне, в доме, который нынче за белыми стенами остался... то бишь оставался до того большого взрыва в последний год того Туза.