Узник Фанмира
Шрифт:
Человек-монохром возник рядом со мною. В его протянутой руке — мешочек с монетами, который я, разумеется, беру. Тихо звякнуло системное сообщение, подтверждая выполнение первого этапа задания и начисляя мне заслуженный опыт.
— Прими этот дар, жрец, приумножь его и вознеси на алтарь во славу Менкаура Мучителя!
Да уж, вот тебе и награда. Впрочем, в халяву я все равно не верил. Быстро просмотрел журнал: второй этап задания предписывал мне заручиться поддержкой хранителя и выбрать свой путь, для получения классовой специализации.
— Ы дашь мне специализацию? — в лоб поинтересовался я.
— Я лишь помогаю тебе выбрать путь, а уж ОН, — жрец пафосно указал вверх, — примет твое посвящение и службу.
— Что нужно делать?
— Ты должен избрать достойную жертву для Повелителя.
Я уж, было, подумал, что мне придется снова сваливать на алтарь горы ценного и не очень хлама, но вместо этого служитель Менкаура указал на что-то позади меня, вынуждая обернуться.
Пару мгновений назад здесь никого не было, а теперь передо мною стояло пятеро пленников, связанных по рукам и ногам.
— Тебе решать, кто из них достоит взойти на алтарь, а кто отправится на корм червям! — пафосно провозгласил хранитель.
«Выбирай», — раздался сухой, лишенный каких-либо эмоциональных оттенков и черт индивидуальности шепот.
«Выбирай», — не то пробулькал, не то проквакал другой голос.
Мда уж. С такими зрителями горячку пороть не стоит. Итак, кандидаты.
Дородный, даже толстый мужчина, выряженный в дорогие одежды. Пальцы унизаны золотыми перстнями, на шее висит массивная цепь, одежда вся расшита золотой и серебряной нитью.
Воин. В измятом и исцарапанном нагруднике, лицо пересекает тонкая полоска давно зажившего шрама. Вены вздуваются на сильных руках: даже сейчас он не сдается, пробует путы на прочность!
Девочка лет восьми-десяти. Премиленькое, почти кукольное личико пересекают две грязные дорожки высохших слез. Атласное голубое платьице — единственное яркое пятно в этом жутком месте.
Девушка. Молода, взгляд надменный, поза горделивая. Красивая. Даже очень. Облегающий наряд открывает взору даже слишком много, чтобы просто спокойно любоваться изгибами.
Монах. Изодранная грязная ряса, тонкие сухие руки висят безвольно, а узловатые пальцы перебирают четки. Голова гладко выбрита и покрыта узором татуировок.
Кто из них придется по вкусу хозяину этого жуткого места? Может, всех на алтарь?
— Ты должен выбрать одного, — уточнил, словно прочитав мои мысли, жрец. — Или одну.
На вас наложен эффект «Вечный тлен»! Все вещи, имеющие более 50 % повреждения не будут изнашиваться. Длительность: 1 час.
Намек понятен — у меня есть около часа, и я должен обосновать свой выбор вслух.
Бог смерти, повелитель нежити. Кто придется ему по вкусу? На первый взгляд, чем чище и невиннее будет жертва, тем лучше. А значит, это или невинное прекрасное дитя, или монах, который жизнь проводит в благочестии и аскезе.
Я озвучил свои мысли. Губы монаха зашевелись в безмолвной молитве, а по щеке девочки скатилась одинокая слезинка. Нет. Не так!
А что, если подойти со стороны практичности: ну какой слуга получится из тощего монаха или этой крохи? Зато из воина выйдет славный Рыцарь Смерти! Сильный, опытный. А если бог не чужд плотским радостям, то эта красавица более чем достойный дар.
Проговариваю эту версию вслух. Воин смотрит на меня с презрением, красавица усмехается.
Впрочем, кто сказал, что богу нужны слуги? Его ведь не даром называют Мучителем! А если так, то кто сможет доставить ему больше радости, подвергаясь бесконечным пыткам? Что ему милее? Воин сможет выдержать многое, не скривившись от боли и сдерживая крики. Монах будет разве что проклинать мучителя, да и в нем душа и так еле теплится. Ребенок и вовсе долго не выдержит. Зато толстяк наверняка живуч и при этом не привык к боли. Кричать будет старательно и долго.
Разъясняю эту версию, внимательно наблюдая за лицами жертв. Вроде бы все верно, но… Что-то здесь явно не так! Мало информации! Я не вижу не имен, ни уровней, ни классов.
Девочка. Невинное дитя в атласном платьице. Голубые глаза широко распахнуты, губы сжаты в тонкую линию. Бледная от страха, она жадно ловит каждое мое слово. Вот она прижимается плечиком к руке воина, и тот едва заметно отдергивается.
Я начинаю прохаживаться взад-вперед и «нечаянно» цепляюсь за одну из костей, падая на четвереньки. И вижу, как губы девочки расплываются в довольной улыбке, открывая взгляду пару аккуратных, небольших клыков. Вампир! Или какая-то другая нежить, а то и вовсе монстр-мимик.
Теперь монах. Шепчет и шепчет, не утихая ни на секунду. Ни звука не разобрать! Кроме рясы, никаких других символов веры: ни украшений, ни книжицы. Лишь четки из черных бусин неизвестного происхождения. Впрочем, есть еще татуировки!
Вы смогли понять суть священных татуировок 5-ого уровня!
Меня аж передернуло от отвращения! Пауки! Десятки и сотни пауков обвивали голову монаха! Они плели сложные узоры, которые складывались в зловещие символы одного из темных богов. Не так-то прост оказался монашек, ой не прост.
— Темный послушник и вампирша — сразу нет! — объявляю я и поясняю, почему пришел к таким выводам. Жрец молчит, смотрит внимательно.
Теперь девушка. Смотрит на меня с чувством превосходства. Знает, что красива и как действует ее броская внешность на мужчин. Полные красивые губы кривятся в усмешке. На правом запястье едва заметная татуировка. Знак «веселого дома», а попросту — борделя. Жрица любви, почти коллега, хе.
Перехожу к толстяку. Тот обильно потеет, лицо красное, и постоянно облизывает губы. Привык хорошо пожрать и покушать, вон как брюхо бурчит! Вот только ладони у него не рыхлые, а твердые. На лбу залысины, вот только не от времени, а от неудобного головного убора, постоянно сползающего вниз. Корона что ли? На пальцах левой руки несколько давно заживших порезов, а на правой — красноватые пятна ожогов. Дергает плечом — то ли от страха, то ли потому что одежда неудобна.