Узник Фанмира
Шрифт:
Вот только задавать вопросы мне нечем. Да и незачем, и так все ясно: три дружка разочаровались в нелегком ремесле медвежатников и отправились на ближайшее кладбище «щипать» дохлых старушек. А чтобы не позориться, все бумаги и цеховые знаки припрятали.
Оставив «фрукт» висеть дозревать, я двинулся дальше по следу, к поселку.
Ворота были сорваны с петель и лежали метрах в десяти от ограды. Два неподвижных тела валялись тут же. Присмотрелся: стража. И ни единой души кругом. Не слышно даже кур и собак. Впрочем, с последними-то как раз все было понятно, несколько разодранных тел я заприметил возле будок. «Поиск нежити» ничего не дал — скорее всего, Рианна давно убралась отсюда. Может, даже вернулась на кладбище. Но где люди? Не могла же десятилетняя упырица слопать их всех?
Еще одно очко умений ушло в расовый «Поиск жизни». Тонкие нити протянулись от домов к центральной площади, сливаясь в одно большое пятно. А от него словно толстый канат вел дальше, вглубь поселка и дальше, уводя за ограду, в сторону высокого пригорка. Похоже, жители села успели убраться подальше, в надежде укрыться в каком-нибудь тайном месте. Удалось ли?
Боковым зрением я заметил едва тлеющую искру жизненной силы в одном из домов, прямо через стену, и бросился туда. Перешагнул через выбитую дверь и нагнулся над огромной дырой в полу: часть выломанных досок валялись тут же, разбросанные по всей комнате. Похоже, кто-то из местных пытался отсидеться в погребе. Вот только, судя по всему, у малышки те же классовые умения, что и у меня. И она его тоже нашла…
Внизу лежал умирающий мужчина лет сорока-сорока пяти. Лицо мне незнакомо, зато он меня узнал и захрипел, пуская кровавые пузыри:
— Ты…
Он был не жилец: грудная клетка разорвана, ребра торчат наружу, а между ними пока еще трепыхается сердце. Впрочем, это же «непись». Переродится заново через двадцать четыре часа после того, как игра решит, что динамическое событие «нападение маленькой мертвой девочки на поселок» закончилось. Разумеется, вся память его при этом очистится.
— Уа? — я пальцами изобразил шагающего человечка.
— Они ушли за село, к церкви Пресветлой Амалии… Их увел отец Хаим.
Связываться с последователями светлой богини мне не хотелось, но делать нечего — нужно было убедиться, что с жителями все в порядке. Из милосердия добив раненого, я отправился по следам. «Поиск следа» превратил выбранный мною участок в такой пестрый ковер, что невозможно было в этой мешанине отыскать черного следа крохотной детской туфельки…
До церкви оказалось километра полтора. Даже без таланта Следопыта любой полуслепой идиот смог бы идти по такому следу, который оставили за собой десятки жителей Ривенки. Когда вдали ярко засверкали на солнце круги-обереги, украшавшие шпили церквушки, я невольно сбавил шаг. Все предыдущие встречи с последователями богини-целительницы заканчивались для меня возрождением в склепе. А теперь я еще и предан анафеме лично Амалией, и любой жрец с радостью притащит меня на алтарь ради лишней сотни-другой Благодати. Да еще и Рианна вполне могла оказаться где-то поблизости.
Вложив в пращу снаряд, я начал спускаться с холма к церкви…
Глава 35
Маленькая мертвая девочка
— Я вижу тебя, исчадие Тьмы, и именем Света приказываю остановиться!
Заявление было сомнительным, учитывая, что сделавший его священник был слеп. В мою сторону «смотрели» лишенный зрачков глаза, а к ноге жреца Амалии жался крупный пес-поводырь. Вот только я словно уперся в невидимую стену и не мог сделать ни шагу вперед, натыкаясь на препятствие.
— Тебе нечего делать здесь. Убирайся прочь! Только просьбы людей, укрывшихся в Храме, удерживают меня от того, чтобы испепелить тебя!
И ведь не врет слепой, тут и никаких хитрых умений не нужно:
Отец Хаим (НИП), старший жрец Амалии, 52 уровень.
Такому чихнуть достаточно, чтобы меня отправить на перерождение. Вот только мне нужно было узнать, в порядке ли люди и куда делать упырица. Поэтому я разложил прямо на земле лист бумаги и взялся писать. Но едва успел начать, как лист бумаги вспыхнул.
— Я слеп и не смогу увидеть твоих дьявольские письмена, нежить. Но я могу тебя услышать.
Прекрасно. Разговор немого со слепым. Нам еще глухого для комплекта не хватает.
— Именем своей госпожи, пресветлой Амалии Целительницы я повелеваю тебе: говори!
— И рад бы, да… — произнес я вслух.
Вы получили 20 единиц урона (Свет).
Здоровье: 45/65
— Волею богини, трижды я смогу услышать твои слова, — торжественно заявил жрец.
А я пытался провести новообретенным языком по зубам, но раз за разом терпел неудачу, словно тот был фантомным, а не настоящим. И от его присутствия у меня во рту все горело.
— Где жители Ривенки? С ними все в порядке?
Вы получили 20 единиц урона (Свет).
Здоровье: 25/65
— Они все здесь. Стены храма и мои молитвы уберегли их от зла.
— Куда отправилась девочка?
Вы получили 20 единиц урона (Свет).
Здоровье: 5/65
— Мне нет дела до проклятых Тьмой, вроде тебя. Тварь не смогла проникнуть на святую землю и убралась восвояси. И ты тоже убирайся прочь!
Вот и поговорили. Ощущение жжения во рту пропало. Я отошел на сотню метров и покружил вокруг храма, пытаясь отыскать следы. И не был удивлен, когда отыскал цепочку крохотных отпечатков, уходящих в сторону города. Значит, мне туда…
Почти у самых городских стен я наткнулся на отряд стражи тут же попал в окружение. Шестеро здоровых, хмурых блюстителей порядка наставили на меня арбалеты:
— А ну стоять, мертвяк!
— Он свезло нам так свезло! Не успели за город выйти, а уже мертвяк сам к нам в руки идет!
— Только, чур, награду как и собирались — делим поровну!
Неужели я так похож на мертвую маленькую девочку? Впрочем, подробного описания им могли и не давать. Самое обидное, что я не мог ни говорить, ни писать — слишком нервные были ребята, так что лишний раз я старался не шевелиться. Тем более, что после беседы с милым святошей у меня здоровья осталось столько — страшно под голубем сидеть.
— Сам пойдешь, или тебя за ноги отволочь?
Киваю: сам.
Так мы в город и вошли: я в центре круга ощетинившихся арбалетами стражников. Вошли через Западные ворота, где стража меня знала, и подняла моих конвоиров на смех.
— Эй, вы бы еще одного из своих переодели в тряпье да грязью обмазали!
— Вы бы хоть документы у него спросили… Это же один из наших!
— Как это наших?
— А что, не слыхали? Оливьери в казарму еще одного мертвяка притащил да на службу поставил.