Узник золотого лабиринта
Шрифт:
В голосе мальчика не было уверенности. Даже средь бела дня он продолжал побаиваться Касьяна, однако Славке хотелось показать, что он такой же крутой, как его новый приятель, поэтому он был готов на многое. Конечно, он не рискнул бы балансировать на краю обрыва, но зато запросто мог подойти к логову страшного отшельника.
– Ну, так как, идем?
– Нет, я ни за что туда больше не пойду, - энергично затряс белыми вихрами Денис. – Разве я похож на чокнутого?
– Ладно. Тогда просто покажи дорогу, я сам к нему наведаюсь.
– Пожалуйста. Владения одноглазого начинаются вон за тем соснячком на опушке, только я не советую тебе туда ходить.
Славка
– Нет, сегодня не получится, - не выдержав напряжения «сломался» Славка. – В принципе, для меня это пара пустяков, но я обещал маме помочь убрать приусадебный участок. Она одна не справиться, там много работы.
– Конечно, - на губах Дениса появилась понимающая усмешка. – Старшим надо помогать.
– Я схожу к Касьяну в другой раз, обязательно.
– Не сомневаюсь.
Пробормотав что-то еще в свое оправдание, Славка заторопился к нарядному, словно пришедшему из сказки домику. На душе у него скребли ободранные тощие кошки…
**********************************************
На самом деле, Славке вовсе не хотелось копаться в огороде, а потому, распрощавшись новым знакомым, он проследовал мимо своего домика и направился вглубь деревеньки. Мальчишка с интересом рассматривал расположившиеся вдоль улицы дома – каждый из них отличался от другого, но все они были украшены в едином стиле, словно над ними работал один художник. Нарядная улочка вела к вытянутому, здорово смахивавшему на барак строению, на котором красовалась выгоревшая на солнце вывеска «Сельмаг». Если в самом Федотово Славка не встретил ни одного человека, то возле магазина наблюдалось некоторое оживление – там толпилось несколько старух и пожилых мужиков, обсуждавших свои проблемы. Они делали вид, что не обращают внимания на городского мальчика, однако Славка ощущал на себе их пристальные любопытные взгляды.
– Здравствуйте… здравствуйте… – смущенно бормотал он, проходя мимо жителей деревни.
В сельмаге было душно и пахло крупой, как в амбаре. Славка задумчиво осмотрел прилавки с какими-то доисторическими банками и прочими малосъедобными продуктами.
– По хозяйству маме помогаешь? – отвлек его голос Петровны. – Какой ты молодец! А вот моего лоботряса лишний раз за хлебом сходить не заставишь.
Делать нечего – стараясь не выглядеть в глазах соседки лоботрясом, Славка купил буханку хлеба и двести граммов какой-то карамельки в выцветшей обертке.
– Ты не поверишь, Васильевна, опять у меня из-за этого черта окаянного молоко скисло! Только посмотрел на мою Буренушку, и вот теперь каждый раз молоко прокисает! – делилась своими проблемами с продавщицей, дородная тетка, зашедшая в магазин уже позже Славки. – Куда только власти смотрят! Отправить бы такого на Колыму снег расчищать, чтоб не портил честным людям имущество!
– Да уж… А какой себе дом отгрохал! Спрашивается, на какие деньги?
Славка прекрасно понимал, о ком идет речь. Ему хотелось вступить в разговор, разузнать что-то новое о таинственном отшельнике, но он так и не решился вмешиваться в беседу незнакомых людей. Засунув в карман сдачу, мальчик отошел от прилавка. Тем временем, запасшись продуктами, Петровна неторопливо проследовала
– Василиса Петровна, давайте я вам помогу! – и подхватил тяжелую авоську соседки.
– Спасибо, милый. Да ты не надрывайся, я и сама справлюсь.
Но мальчишка так и не расстался с авоськой, бодро вышагивая рядом с соседкой.
– А почему его так зовут? – не выдержал Славка, задав интересовавший его вопрос.
– Кого?
– Ну этого, одноглазого.
– Касьяна?
– Да. Касьяна. Имя какое-то странное, нехорошее.
– Почему же нехорошее? Самое обычное, только выпадает редко. Раньше ведь как людям имя давали, знаешь?
– Не-а…
– По церковному календарю. Кто в день какого святого родиться, такое имя и получает. Родился ты, к примеру, в день Георгия Победоносца, нарекут тебя Георгием, а если в день святого Михаила – Михаилом. И не надо гадать, выдумывать всякие дурные имена, как после революции делать стали. А то дадут по глупости ребенку какое нелепое имя, а ему потом всю жизнь с ними маяться. Есть у нас в Федотово и Эльмира, что значит – электрификация мира, и Сталина, которую в честь Сталина назвали. Что до Касьяна, то матушка его покойная, называла своих детей по церковному обычаю. Потому и окрестила так мальчонку, который родился в високосный год двадцать девятого февраля в Касьянов день.
– И что же, у него день рождения раз в четыре года?
– Выходит, что так, - Петровна остановилась у калитки, забрала авоську у своего помощника. – Спасибо, что подсобил. А о Касьяне лучше не думай, а то навлечешь на себя его злые чары. Нехороший он человек, его вся деревня терпеть не может.
Неожиданно Славке стало жалко одноглазого. Он представил, как не везло в жизни этому несчастному человеку. Мало того, что он родился двадцать девятого февраля, а значит, с самого детства был лишен возможности, как все остальные, праздновать каждый год день рождения! Мало того, что еще в юности он стал одноглазым калекой и лишился дара речи! А теперь еще его и обвиняют в том, что он наводит порчу, ненавидят всей деревней, обзывают «окаянным чертом» и собираются отправить на Колыму! За что? Только потому, что Касьян нелюдим и живет отшельником? Только потому, что он имеет непривлекательную внешность и мычит жутким голосом? Похоже, Славка столкнулся с чудовищной несправедливостью, которую проявляли к ни в чем не повинному человеку. Так и оставшийся стоять у калитки Петровны мальчишка нахмурился, на его круглом лице появилось сосредоточенное взрослое выражение. «Славка-правозащитник» чувствовал, что должен вмешаться в эту историю, защитить несчастного Касьяна, с которым так жестоко и несправедливо обошлась судьба.
– Придумали тоже – сглаз, порча… – недовольно пробормотал он под нос. – Это все глупости для малолеток.
И как только Славка пожалел Касьяна, он сразу перестал его бояться, а недавние страхи показались вздорными и нелепыми. Папа был прав – любому, самому невероятному событию можно было найти разумное объяснение. Теперь малолетний борец за справедливость не сомневался, что никакой «дурной силы Касьяна» в природе просто не существуют. Это были домыслы, раздутые деревенскими сплетницами и любителями приколов, вроде Дениса. Несомненно, Денис специально выдумывал невероятные истории, желая произвести впечатление на своего нового приятеля. Было ясно, что прошлым летом Денис сам свалился с дерева, да и на теленка, скорее, произвели впечатление не «злые чары» Касьяна, а его хворостинка, которой он прогнал зашедшего в свой огород непрошенного гостя.