Узник золотого лабиринта

Артамонова Елена Вадимовна

– Ладно, про тебя не буду, а про зайца – надо. Интересно же наблюдать за повадками такого трусишки. Хочется поделиться впечатлениями.

Мальчишка с упреком посмотрел на отца, который продолжал подшучивать над ним.

– Пап… Давай лучше займемся черникой.

Ягод было так много, что их не приходилось искать, проблема состояла в другом – следовало иметь большое терпение, чтобы справиться с таким черничным нашествием. Папе скоро наскучило собирать крупные спелые ягоды, а вот дотошный Славка старался вовсю, заполняя ими небольшое пластмассовое ведерко, которое они предусмотрительно взяли с собой. Дела шли отлично, если бы не комары, упивавшиеся кровью Павла и его сынишки. Маленькие вампиры не давали покоя, принуждая бежать из сыроватого

елового леса. Впрочем, черника уже почти доверху наполняла ведерко, и путешественникам было с чем возвращаться домой.

3.

После обеда Славка отправился к Денису. Тот чувствовал себя намного лучше, чем утром, и теперь ребята весело болтали, усевшись на лавочке. Подошла Петровна.

– Ну, как погулял? – спросила она у Славки. – Понравилось в нашем лесу?

– Там – супер! Мы настоящего зайца видели и черники набрали целое ведерко.

– Поспела уже? Надо и мне выбраться, пополнить запасы, да все некогда.

– Там комаров страшно много.

– Это ничего, я средство знаю. Надо кофту с рукавами одевать, а на лицо – сетку. Тогда никакие комары не страшны.

– А у Касьяна есть корова? – неожиданно поинтересовался Славка.

– Нет у него коровы, на одной картошке сидит. А почему ты спрашиваешь?

– Сена у него много, зачем оно ему, если нет коровы?

– Незачем, просто он мозгами немного сдвинулся. Это все после пожара и после того, как его младший брат пропал.

– Пожара?! Ты раньше не рассказывала, - удивился Денис.

– А ты и не спрашивал.

– Расскажите, пожалуйста, - попросил Славка.

– Рассказать-то расскажу, а вы помогите мне ягоду для варенья перебрать. Ступайте-ка на веранду.

На столе стояло несколько пустых мисок и небольшой тазик, доверху наполненный черной смородиной. Мальчишки уселись на скамейку, вооружились парой маленьких ножничек и приготовились к работе. Петровна объяснила, как надо отрезать сухие хвостики и рассортировывать ягоды.

– Недоспелые и мятые смородинки складывайте сюда, - старушка указала на самую маленькую мисочку. – А хорошие ягоды милости просим вон в ту миску. Только смотрите, хвостики отрезайте, как следует. Готовы, помощники?

– Готовы! – почти хором откликнулись мальчишки.

– Тогда слушайте. Жил-был в нашей деревне мужик, и было у него три сына…

– Знаю, знаю, - засмеялся Денис. – Старшие два умных, а младший – Иванушка-дурачок. Так почти все сказки начинаются.

– Это не сказка, а чистая правда, - нахмурилась Петровна. – Однако младший действительно был, хотя и не совсем дурак, но что-то вроде этого. Только звали его Серафимом, а Иван, средний брат, самым умным был. Ну а старший – Касьян, вы его знаете. Серафим, хотя умом и не вышел, но талант ему Бог дал художественный. И очень добрый был парень. Видели – петушки почти на всех избах стоят и наличники резные – так это все его, Серафимушки работа. А уж рисовал как! Только бумаги и красок ему не хватало.

– Получается, Касьянов брат и наш дом разрисовал? – уточнил Славка.

– Выходит, что так. Да ты не перебивай, слушай внимательно, - продолжала рассказывать Петровна, а руки ее быстро-быстро перебирали смородину – спелая ягодка в миску для варенья, зеленая – в маленькую. – Ну так вот, Иван, средний брат, рано в город уехал. Говорили, будто он что-то там натворил и в тюрьму попал, хотя точно никто ничего не знал. Но в деревне его больше не видели. Правда, девчонка одна говорила, будто заметила его во время пожара, только ей, наверное, со страха померещилось. После смерти родителей Касьяну с Серафимом одним хозяйство вести пришлось. Жили они дружно. Касьян сильным парнем был и работящим: и сено накосит, и дрова заготовит, и корову подоит.

– А он и тогда злой был? Ну, люди его взгляда боялись? – пояснил свою мысль Славка.

– Нет, тогда он обычным человеком был, хотя и одноглазым. А нехорошая сила у него потом появилась.

– А…

– Брата

своего он любил очень и жалел. В отличие от Касьяна, тот хлипкий был, слабенький. Но тоже хозяйству помогал: сделает кому-нибудь наличники, либо люльку для младенца распишет, да так красиво, что ни в сказке сказать, ни пером описать, люди ему тоже стараются чем-то хорошим отплатить: кто картошку несет, кто муку, кто яички. Жили они и жили, пока пожар не случился. Ночью это произошло, никто так и не понял – почему. Вспыхнул дом Касьяна жарким пламенем, за несколько минут дотла сгорел. Но главное – пропал во время пожара Серафим. Его нигде не нашли – ни живым, ни мертвым. Милиция все пепелище перерыла, но не обнаружила даже косточки обгоревшей. Сгинул Серафим, исчез без следа. Следователь городской подозревал, что это младший брат подпалил дом, а потом скрылся, но Касьян только головой мотал и плакал. С тех пор он совсем другим человеком стал, из деревни ушел, дом себе построил на отшибе, с людьми перестал общаться, будто они в его беде виноваты. Сначала все ему помочь старались, бабы еду приносили: кто блинов, кто молока, мужики предлагали помощь в постройке дома, но он только рукой махал – уходите, мол, и взгляд у него то ли злым, то ли испуганным стал, а потом от него и несчастья стали случаться. Народ Касьяна в покое и оставил… Ну вот и все, - сказала Петровна, кладя последнюю ягодку в миску.
– Спасибо, что помогли. Без вас я бы еще долго провозилась.

Подхватив тазик со смородиной, Петровна покинула веранду. После всего, что он услышал, Славке еще больше стало жаль Касьяна, и он укрепился в желании доказать всем, а особенно Денису, что ничего плохого одноглазый людям не делает. Неожиданно Славке пришла в голову смелая догадка: что если странный хлипкий Серафим – просто помешенный на поджогах маньяк, который действительно спалил дом и теперь бродит по округе, устраивая новые поджоги? А может быть, дела обстояли еще хуже, и коварный Серафим, которого Славка представлял в виде бледного, похожего на приведение субъекта, заставил брата перебраться в глухое, безлюдное место, теперь издевается над ним, а заодно и над всей деревней? Возможно, именно «дурачок» обладал нехорошей силой, которую приписывали Касьяну, и сам одноглазый, по сути, стал пленником, жертвой своего сумасшедшего братца?

«Да, точно, все сходится, - рассуждал Славка. – Петровна сказала, что взгляд у Касьяна после этой истории с поджогом стал испуганным. Без сомнения, он знает, где находится его младший брат и смертельно боится Серафима. Возможно, маньяк приказал Касьяну заготовить побольше сена, которое он хочет использовать для очередного поджога, отсюда и появился этот, вроде бы совершенно ненужный стог. Где же прячется Серафим? В доме? Нет, это слишком рискованно… Но, похоже, он скрывается где-то поблизости, а значит, огромная опасность грозит всем нам. Вдруг в ближайшие планы маньяка входит спалить Федотово? И начнет он с нашего, крайнего по счету домика…».

Славка просто похолодел от такой догадки, и немедленно поделился ею с Денисом.

– Все они маньяки, - выслушав приятеля, ответил Денис, которого Славкины рассуждения не впечатлили. – Все семейство какое-то странное. Только я думаю – Серафим сгорел, просто он хлипкий был, вот от него косточек и не осталось.

Однако товарищ считал иначе, но промолчал, решив разобраться во всем самостоятельно и выследить коварного Серафима.

**************************************

Славка размышлял. Он даже отказался сходить к пристани, куда его приглашал Денис, а предпочел уединиться в дальнем конце сада, в гордом одиночестве пытаясь разгадать загадку одноглазого отшельника. Интуиция подсказывала мальчику, что за всей этой историей с дурным глазом Касьяна таится нечто большее, и, возможно, он стоит на пороге страшной тайны. Славка хотел поделиться своими проблемами с отцом, но передумал – у него не было ни улик, ни даже четко сформулированных подозрений. Ничего, кроме гнетущей тревоги, порой закрадывавшейся в сердце.