Узники игры
Шрифт:
– Как только ты долбанул по алтарю, по камню пошли трещины, и через минуту он просто развалился на куски. Этот в мантии, как увидел, что плите трындец, – сразу сдулся. Для проформы еще пооборонялся, а потом вызвал радугу и укатил.
– Не понял. Что сделал?
– Махнул посохом, и в землю уперся радужный столб. Он в него вскочил, как в лифт, и улетел вверх.
– А черные эльфы, а остальные пленники?
– Это я уже не в курсе. Одного негра, кажется, медведь таки порвал, а вот что дальше… Я же в кусты ломанулся, думаю, если и буду досматривать это шоу, то только в записи. С банкой пива и пачкой чипсов. Работать на сцене – увольте!
– Жаль. А вдруг
У меня перед глазами нередко вставала картинка: алтарь, охваченный призрачным огнем, а рядом с ним груда трупов. Ведь среди них могли оказаться… Но я старался гнать эти черные мысли из головы.
– Нет, Леха. Да и если честно сказать, то мне лучше всего запомнилась оскаленная медвежья пасть с громадными клыками. Именно она дала мне толчок… в местную жизнь.
В лагере протрубил рог, и наш отряд людей стали строить в колонну. Ясно, время обеда. Правой, левой, правой, левой, и мы дотопали до местной столовой. Звучит, конечно, красиво, но эта хибара меньше всего предназначалась для питания людей. Свиней, пожалуй. Можно коз. Но не людей. Кстати, гномы, как я понял, питались отдельно. Получив пайку и по тарелке с баландой, наша компания устроилась за столом. Я познакомил Симу с Ютасом, Килоном, Сноком и остальными ватажниками. Не успели мы начать, как в барак вошли давешние надсмотрщики-мордовороты во главе с Эриком Вууданским. Ходили, ходили между столами и вдруг:
– Два саата на построение на площади! – внезапно громко прокричал начальник лагеря: – Последний получает пятьдесят плетей.
Надо сказать, что в столовой скопилось человек восемьдесят, и никто не ожидал такой подлянки во время еды. Сначала все опешили и замерли. Потом с места сдернулся один каторжанин, за ним другой, после чего процесс приобрел лавинообразный характер. Каждый сам за себя, один бог за всех. Мы с Килоном сориентировались быстрее всех – я встал вперед, ватажники за мной, а замыкали наш клин Сима с Ютасом. Мощным тараном я стал раскидывать людей, создавших собой на выходе форменную пробку. Каждый пытался выбраться быстрее, в итоге узенькая дверь просто не смогла пропустить через себя 80 с лишним человек разом.
Спустя секунд тридцать нам все-таки удалось пробиться и одними из первых занять место в строю. Я пересчитал нашу компанию – Килон, Сима, ватажники… Стоп! А где Ютас?! Оказалось, что в толпе мы потеряли нашего тирийца. Я стал судорожно оглядывать соседей в попытке найти парня. Но Ютаса нигде не было.
Вечером после отбоя мы собрались возле постели Ютаса. Парень был исполосован вусмерть и лежал на животе без сознания – у тирийца начался жар. Я подозревал, что кроме воспалившихся рубцов у Ютаса могли быть внутренние повреждения. Например, сломанные ребра. Ведь по нему потопталась куча людей, после того как он случайно упал в давке перед дверью столовой. Но как без рентгена определишь это?
Бескровные губы парня что-то шептали, но никто из нас не мог понять, что именно.
– Надо отсюда рвать когти, – начал разговор я. – И чем скорее, тем лучше.
– Будем готовить побег, – согласился Одноглазый. – Соберем вокруг себя верных людей…
– Нет, – прервал я атамана – Готовить побег нет времени. Без помощи Ютас может умереть. Здесь среди нас есть врач, целитель? Нет? Я так и думал. Будем поднимать восстание. Сегодня, сейчас!
– Ты в своем уме?! – возмутился Сима. – Восстания готовятся годами. Вспомни Ленина и К°! Сколько лет большевики раскачивали страну? Газету свою распространяли. «Искру» там, «Правду».
– Кто такие Ленин и газета? – заинтересовался атаман.
– В России в те времена и без большевиков революционеров было до кучи, – проигнорировал я вопрос Одноглазого, – Эсеры и прочая сволочь. Наша же задача проще и скромнее. Поднять бунт в одном отдельно взятом лагере рабов.
– А надсмотрщики? А стражники с арбалетами? Маг-огневик, наконец!
– Почему огневик?
– Позавчера видел, как один отчаявшийся гном метнул в него молот. Знаешь, что с ним потом случилось?
– С молотом?
– Нет, молот сгорел еще на подлете. С гномом. Он начал медленно обугливаться! Сначала покраснел, как рак, потом вспыхнула борода и волосы, а после этого он просто зажарился живьем!!
– Понятно. Этот холеный хлыщ – огненный маг.
– О чем я тебе и толкую…
– Значит, начнем с колдуна. Где он обитает?
– Ты не понял, – настаивал на своем Бронштейн-младший. – На маге защита стоит!
Но ему никто не ответил – мы с сыном банкира мерились взглядами. Через минуту-другую Сима тяжело вздохнув, опустил глаза и произнес:
– У тебя есть хоть какой-нибудь план?
– Килон, ты и твои ребята со мной? – я продолжал давить взглядом еврея.
– Да, – неуверенно ответил атаман и добавил: – Хотя мага завалить – это не кучу наложить.
– Поддерживать ночью много защит – накладно, – начал вслух размышлять я. – Скорее всего, он заклят против метательного оружия. Ладно, отложим это на ночь. А сейчас давайте познакомимся со здешними заправилами.
Я внимательно осмотрел тускло освещенный барак. В нем находилось человек сто с лишним, тесно утрамбованных в трехъярусные нары. Государственные рабы, каторжане негромко звенели кандалами и готовились отойти ко сну. Кто-то еще стирал в бочке с водой свое нехитрое белье, кто-то грыз жесткий хлеб на нарах. Мое внимание привлекли три группы переговаривающихся людей. В одном углу барака явно тусовался местный криминал – оттуда громко раздавалась нецензурная брань, грубый хохот и шлепки ударов. Двое растатуированных мужиков избивали третьего, приговаривая:
– Не воруй у своих, не воруй…
Еще один угол был оккупирован представителями местной «администрации» – старостой барака с прихлебателями. Об этом можно было легко догадаться, глядя на их жирные морды и приличного вида одежду – кожаные штаны, сапоги… Кроме того, у этой публики отсутствовали столь характерные для каменоломни «Мертвых гномов» рубцы и раны от плетей. Ладно, этих хлеборезов и учетчиков я оставлю напоследок.
Третья группа, самая большая, занимала правый дальний угол барака. Это странная разношерстная компания показалась мне самой любопытной.
– Сима, ты уже с неделю тут трешься. Небось, все видел, всех знаешь.
– Ну, есть чуток.
– Вон те, – я показал пальцем в сторону изнеможенных людей, – они у нас кто?
– Эти? – переспросил Бронштейн. – Это здешние политзаключенные. Бунтовщики, еретики и прочие несогласные. Заправилой у них Эгилон Неистовый. Вон тот мужик с рубцами на лице.
Действительно, товарищ с исполосованной вдоль и поперек физиономией привлекал к себе внимание. Во-первых, взор – властный, жесткий и какой-то непримиримый, что ли. Лицо открытое, волевое. Нутром чую, это мужик по жизни – лидер. Харизма так и прет. Во-вторых, красные рубцы на лице говорили сами за себя. Кстати, подобные отметины были почти у половины людей, стоявших вокруг него. Н-да… Не обделены они, получается, вниманием надсмотрщиков. Значит, на пятьдесят процентов – политические у меня в кармане. Остается сагитировать их. И лучше делами, чем словами.