Узники игры
Шрифт:
Не сочтя гнома серьезным противником, оставшиеся трое членов шайки во главе с атаманом кинулись на меня. И зря. С оглушающим криком «Кии-ии-ии-йа!» – японец выскочил вперед и нанес стремительный прямой удар основанием ладони в грудь бросившегося вперед лесовика. Сетей – кажется, так называется этот прием в карате. Широкоплечий бородач издал жалобное «Оох!» и упал на колени.
Отбросив в сторону своего поверженного товарища, на гнома кинулся следующий ватажник. Он широко размахнулся, но японец не стал дожидаться удара и вошел в клинч. Мне только оставалось удивленно наблюдать, как низкорослый гном заламывает человека в полтора раза выше себя. Но именно на свой невысокий рост сделал ставку Масумото. Он прихватил левую руку соперника и уперся плечом в живот лесовика. Тот слегка опешил от неожиданности и попытался
– Вожак мой! – поторопился я крикнуть гному, прежде чем он успел добраться до Килона. Японец приглашающее махнул рукой, сделал несколько шагов в сторону. Мол, поле битвы свободно. Надо сказать, что Одноглазый не испугался и не стал повторять ошибок своих бойцов. Подняв руки к голове, Килон принялся кружить вокруг меня. Сначала он сделал пробный выпад рукой, потом неприцельный пинок ногой – товарищ явно прощупывал мою оборону. Я для себя решил, что защищать только голову, а в остальном положиться на удивительные свойства моей кожи. За последние сутки она еще больше огрубела и сейчас напоминала хорошо продубленную и просоленную шкуру какого-нибудь носорога. Счастье, что этот процесс не задел костей и мышц, и я двигался столь же свободно, что и раньше, хотя и чувствовал некий дискомфорт, в первую очередь психологический. Тем временем Одноглазый решился войти в размен и нанес несколько мощных ударов мне по корпусу. Бум, бум – раздался тупой звук при соприкосновении кулаков Килона с моей шкурой. Ошарашенный атаман отскочил назад, дуя на костяшки пальцев.
А я ошарашенный зачитывал выскочившее системное сообщение:
– Внимание! Вам нанесен ущерб 12 единиц жизни!
– Ваше отношение с фракцией лесовиков ухудшились на 2 %!
– Ваше отношение с представителями Империи, Дориана, Тиры, Баронств улучшились на 2 %!
Пока я вникал в это странное сообщение, Килон ничтоже сумняшесь банально врезал мне по шарам. Ой, как больно! А вот не надо отвлекаться во время драки… Меня захлестнули такие сильные эмоции, что следующий наскок Одноглазого я встретил сильнейшим мае-гери в живот – прямым ударом ногой в карате. Вспомнив навыки, которые мне привили на занятиях в детстве, я умудрился все сделать по канонам боевого искусства – подтянуть колено к животу, вынести бедро и пружиной распрямить ногу (корпус идет назад, нога вперед). Удар потряс Килона, отбросив его назад к нарам. Но это еще было не все. Я прыгнул вслед за атаманом, и мои руки начали работать как поршни двигателя – туда, сюда, вперед, назад. Я истошно лупил Одноглазого, безо всяких правил бокса, карате или какого-либо другого боевого искусства. Атаман пытался сопротивляться, закрывал руками голову, но все бесполезно. Я пробил его защиту, после чего рассек лоб, сломал нос и просто вбил в пол. Продолжить мне не дал Масумото, схвативший меня сзади. «Матэ!», – крикнул японец, оттаскивая меня от побитого Килона.
Хрипло дыша, я сел на нары и попытался вспомнить, что означает «матэ» по-японски. Хватит? Стоп?
– Масу, а что ты сейчас крикнул? – спросил я Кивами по-английски.
– Матэ – в дзюдо, карате и джиу-джицу – сигнал к остановке схватки, – разгладил свою гномью бороду японец. – Означает «стой», «остановись».
– А откуда ты знаешь все эти термины?
– Я с трехлетнего возраста занимаюсь тотэ.
– Тотэ?
– Старое название карате.
– Ясно. А школа какая? Ну, там сётокан, кёкусинкай?
– Зачем школа, Алеша-сан? Школы – это для иностранцев придуманы. У нас в семье тотэ занимаются уже двести лет. Дед учит отца, отец сына и так далее…
– Давно хотел тебя спросить: правда, что карате изобрели окинавские крестьяне, потому что самураи запрещали им носить оружие? А они сражались с ними голыми руками?
– Сказки. После завоевания Окинавы самураями из княжества Сацума, за триста лет не было ни одного восстания или бунта. Да и с кем сражаться? Гарнизон сацумцев на Окинаве состоял, кажется, из двадцати самураев.
– Двадцати?! Откуда же тогда карате у вас появилось?
– Дедушка говорил, что переселенцы из Китая завезли.
Пока мы болтали, разбойники с трудом поднялись на ноги и стали перекладывать своего избитого вожака с пола на нары. Зрелище Килон представлял ужасное – заплывший глаз, сломанный нос, все лицо в крови. Знатно я его отделал. Надо перевязать рассечение на лбу, решил я. А то заработает еще заражение крови. Или в игре гангрены нет?
Встав с лежанки, я подошел к компании ватажников и, не церемонясь оторвал кусок ткани от рубахи одного из них. Разбойники опасливо посторонились, и я наложил повязку на лоб атамана. Замотав голову, я уже отворачивался, когда Килон, пристав с лежанки, со всей силы ткнул мне в бок чем-то острым. Я услышал, как что-то скрежетнуло по коже, и почувствовал легкую боль, как от пореза. Упругим мячиком метнулся к нам гном, с ходу выбивая из руки атамана нож.
Я пригляделся к оружию, и на меня опять накатило:
– Кинжал сумрака.
– Персональный при поднятии. Тип оружия: колющее, одноручное.
– Урон 3–7, Скорость 2. Прочность 30/30.
– Возможный эффект при попадании: «Отравление» с вероятностью 17 %.
Не фига себе! Я прислушался к телу… Нет, отравления не чувствую. Попал, значит, в оставшиеся 83 %. Я ощупал правый бок и осмотрел порез, но ничего серьезного не обнаружил. Крови нет, так, царапина. Это он мне, значит, в печень целил! Масумото ошеломленно посмотрел на меня:
– Алексей-сан, ты как? Слабость, тошнота есть? Да не молчи!
– Все нормально. – Я пнул в бок Килона, который после удара кинжалом растратил последние силы и откинулся обратно на лежанку. Члены его шайки моментально поспешили рассредоточиться по камере. Понятно, боятся, что им тоже перепадет на орехи.
– Ты тоже прочитал сообщение?
– Да. Добьем гадов?
Я посмотрел на измочаленного Килона и решил не связываться. Забрал кинжал и спрятал его в соломе. Правильно, кстати, сделал. Потому что в тот момент, когда я закончил прятать оружие, дверь камеры открылась и внутрь вошли тюремщики все с тем же выпившим пузаном во главе. Оказывается, принесли бумагу и чернила для Ютаса. Оставив приспособления для письма и предупредив, что если Ютас без толку замарает бумагу, с него сдерут плетьми шкуру, охранники отбыли восвояси, а рыжий паренек, высунув язык, принялся строчить письмо своему купцу.
– Ютас, а родители у тебя есть? – поинтересовался я. – Напиши им, а не купцу.
– Сирота я. Отец работал капитаном на господина Ранглана. Два года назад корабль был захвачен пиратами Северного Архипелага. Вообще тирийцев они не трогают – у Тиры с ярлами договор и даже военно-морская база на одном из островов.
– Почему же тогда на судно напали?
– Господин Ранглан отказался дать мзду предыдущему префиру торговли – «я, мол, и так гильдии плачу за защиту». А префир обозлился и подговорил пиратов напасть на торговое судно купца. Ничего, конечно, доказать не смогли, хотя страховая гильдия даже военное судно послало захватить тех пиратов, что напали на отца. Хотели допросить их. Но ничего не вышло – те как сквозь землю провалились.
– Скорее сквозь воду, – пошутил я. – У вас тут страхование развито?
– Нет, только в Тире. В Империи и Дориане считают все это глупой тратой денег.
– Хорошо, а мать?
– Год назад заболела стылой лихоманкой и умерла. Как отец пропал, нам пришлось переехать из хорошего дома в трущобы у каналов. Мать шитьем зарабатывала, но совсем немного. В тот месяц наводнение случилось, пришла высокая вода и первый этаж дома затопило. Сыро, холодно, вот и подхватила болезнь.
– Так ты один в семье был…