Узники игры
Шрифт:
Тем временем на поляну выскочил громадный зверь бурого цвета. Судя по всему, это был папа поросенка, продолжавшего истошно вопить. Удар клыками пришелся дереву-убийце явно не по вкусу. Оно содрогнулось от корней и до самых щупалец, а затем принялось размахивать ими в разных направлениях. Несколько раз оно хлестануло по шкуре зверя, который все также продолжал рвать клыками ствол. Если бы принимались ставки на победу, то я, не задумываясь, поставил бы на бурого зверя с четырьмя клыками, торчащими из пасти. Еще несколько мощных ударов, и поросенок уже покатился по траве, все так же заливаясь истошным визгом, а дерево тем временем попыталось ухватить всеми своими щупальцами разозленного кабана, но единственное, на что ему хватило сил, то это только на то, чтобы смягчать удары, тормозя наиболее сильные удары клыков. Добить
Однако дальше стало хуже. Относительно ровные места с густым кустарником и пусть мелкими, но более или менее похожими на деревья растениями, неожиданно сменились топями, где в черно-коричневой жиже торчали кочки, покрытые странной травой, больше похожей на земные водоросли. Обходя эти места, мы нередко натыкались на небольшие пруды со стоячей черной водой, только кое-где местами затянутой зеленой ряской. Пару раз я замечал, как из их черной глубины поднимались цепочки пузырей, лопающихся на поверхности. Мне казалось, что это не просто выделение болотных газов, а там, в глубине этой зловонной ямы, сидит чудовище, которое только и ждет, когда к краю бочага подойдет кто-нибудь неосторожный. Поэтому мы, не сговариваясь, старались обходить эти черные колодцы как можно дальше. Пришлось обзавестись и длинными палками-шестами, которыми прощупывали дно топких мест. Ногу я ставил всей ступней на середину кочки, а затем плавно, без рывков, переносил тело. В некоторых местах помимо болотистой труднопроходимой почвы стоял мерзкий и отвратительный запах, словно рядом сдохло что-то очень большое.
На третий день нашего путешествия случилось совсем страшное. Остановились на одном из островков на привал. Перекусили, умылись. Я решил прилечь в зеленом шалашике, которых было много разбросано по острову. Видимо, кто-то из предшественников озаботился тенечком. Заснул я моментально. И вдруг оказался сидящим у пруда, где в ярко-синей воде ко мне плывет желтая пушистая уточка, а за ней выводок утят. Стрекоза висит над водой, быстро-быстро перебирая прозрачными крылышками, рядом камыши под порывом ветерка качают головками. Все как в жизни, но почему уточка такая же желтая, как и ее утята?!
Почему желтая?! Неправильно! Наверно, я во сне уже потряс головой, выказывая свое несогласие с нарисованной картинкой, как вдруг почувствовал, что кто-то мешает мне, пытаясь удержать голову. Подобная наглость заставила, пусть с трудом, но разлепить глаза. И тут мне снова показалось, что я нахожусь во сне. Я находился все в том же ярко-зеленом шалаше. Но теперь в нем стоял странный сладковатый запах, который будил во всем теле неземное умиротворение. Может, еще соснуть часок-другой? Мои глаза начали смыкаться, и тут со всех сторон шалаша ко мне потекли, скользя по крупным мясистым листьям, отвратительные пасти на очень длинных гибких шеях-ветках. Совсем как змеи, только без глаз и кончиков хвостов. Одна пасть вцепилась в ногу, другая в бок, а за ними уже рвались все новые и новые… Но при всей своей скорости они опоздали. Я живым ядром вылетел из этого шалаша и тут же откатился в сторону, сдирая с себя хищные ветки. После чего начал разыскивать своих гоблинов. Они обнаружились в соседних шалашах. Мукиша откачать не удалось – его полуобъеденное тело мы похоронили на берегу. А деревья-шалаши предали огню.
К исходу четвертых суток наш отряд, наконец, добрался до удаленного острова, где, по утверждениям Фряиша, жил белый гоблин-шаман. Сидя в кустах протоки, которая отделяла один клочок суши от другого, я увидел, что жилище Димы Костюшина подвергалось натуральному разграблению синекожими гоблинами во главе со стариком, обряженным в облезлый треух. В руках у старика был деревянный трезубец с голубенькими светящимися камушками. По коже
– Бавун-хака! Бавун-хака! – задрожал рядом Фряиш, указывая пальцем на старика. – Шибко сильный шамана из племени Хака! Служит самому Великому Змею.
– Приходить за жертвой, – закивал Шиик.
А вот и жертва собственной персоной. Выглядел персонаж Димы, скажем прямо, очень странно. Обычный мелкий гоблин, с выпуклыми глазами, перепончатыми лапами, обычной набедренной повязкой и необычными амулетами на шее. И при этом с белой кожей. Видимо, регистрационная менюшка Земель Дангора позволила Костюшину настроить характеристики перса, и тот, недолго думая, выбрал обычный для европеоида цвет кожи.
Пока я разглядывал Диму, события ускорились. Синие гоблины построились в цепочку, поместили в центр отряда связанного Костюшина и направились прямиком в нашу сторону. Я посмотрел в глаза Фряиша, который вроде как был за главного. Поможет, сбежит? Близкой дружбы между племенами гоблинов не наблюдается. Военных действий они друг против друга не разворачивают – какие уж тут армии в местных болотах, а вот мелкую подлость сделать – всегда готовы! Особенно не любят гоблины служителей Великого Змея – что за фрукт, неясно, но явно животное малоприятное, раз ему приносят жертвы.
Фряиш почесал голову, после чего кивнул на мой невысказанный вопрос. Что ж, как говорят в спецназе, работаем. Только я подполз обратно к кустарнику протоки, как из него высунулась противная синяя морда. С каким наслаждением я засветил по ней. От моего мощного апперкота гоблина буквально подняло в воздух и откинуло назад на полтора-два метра. Раздался хруст позвонков. Я сразу вскочил на ноги и бросился в бой. Гоблины, семь особей, шли цепочкой, друг за другом, и когда на них неожиданно напал здоровенный гигант, выросший словно из-под земли, растерялись и остолбенели на несколько мгновений. Фатальных мгновений. Пары секунд мне хватило, чтобы дважды уколоть мечом двух близстоящих воинов, которые тут же рухнули, не издав не звука. Остальные вскинули луки и дали залп. Это стало их второй ошибкой. Стрелы отскочили от моей кожи, новый прыжок, и еще двое гоблинов корчатся на земле. Остальные, наконец сообразив, что их стрелы не причиняют мне вреда, бросились бежать. Все, кроме шамана. Тот вытянул вперед руку с трезубцем, трох-тибидох, и по мне врезал водяной кулак размером с голову быка. Только вскочил, мотая башкой, как еще один удар и еще. Каждый раз все труднее получалось вставать, я поплыл, словно боксер на ринге. Слава Спящему, что не сплоховали мои гоблины. У них тоже были луки, и несколько стрел вонзились в старого шамана. Тот захрипел и упал в протоку. Но, как оказалось, не все синие сбежали. Рядом свистнула одна стрела, другая. Завязалась перестрелка – зеленые ответили синим, а я, шатаясь, подхватил очумевшего Костюшина и бросился бежать. За нами тут же пристроились Фряиш с Шииком.
Забег по болоту привел меня в состояние дежавю. Все происходит точно так, как в день начала игры. Только вместо леса топь, а вместо Ютаса на плече – гоблин Дима.
– И как это понимать?! – прохрипел Костюшин.
– Славянский шкаф продаете? – пошутил я в ответ, проламываясь кабаном через кустарник.
– Сима?
– З-з-з. Ответ неверный. Вторая попытка.
– Леха??
– Угадал. Пора тебя вытаскивать к цивилизации. Сейчас будет небольшой кофе-брейк, за которым я тебе устрою подробную презентацию.
Увы, никто не собирался давать нам передышку. Не успел я освободить Костюшина от пут, как со всех сторон раздались звуки барабанов. Бум-бум-бум – и справа и слева загремели тамтамы, будто сигнализируя друг другу, где находится наш отряд. Не было сомнений, что гоблины развернули большую облаву. Мы опять вскочили на ноги и принялись бежать. Это был самый изматывающий кросс, который я когда-либо бегал.
К закату наш отряд выбрался на относительно ровное место – из всего ландшафта были лишь кочки да мелкие кусты. Я оглянулся назад. Топь словно ожила – там и здесь были видны фигурки гоблинов с факелами в руках. Смертельной петлей синие охватили наш отряд и теперь гнали его вперед. Погоня продолжилась и ночью. Сто шагов быстрым шагом, сто – бегом. И так до бесконечности. Первым сдал Костюшин. Небосвод уже заалел рассветом, когда Дима, в очередной раз упав, прохрипел: «Бросьте меня».