Узники острова надежды
Шрифт:
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Полуденную тишину нарушил скрип открывающегося засова двери тюремной камеры.
Лайла подняла голову и на мгновение замерла. Затем приподнялась на локтях и немного подтянулась на подстилке, служившей ей постелью, и прислонилась к бетонной стене.
Наконец тяжелая дверь в конце небольшого коридорчика распахнулась, и появились двое охранников, которые тащили какого-то мужчину. Его голова безвольно повисла, ноги волочились по полу. Лайла уставилась на загорелые
Когда тюремщики рывком приподняли узника, его голова мотнулась в сторону, и девушке удалось разглядеть тонкий прямой нос и твердые скулы.
Внезапно все это показалось ей знакомым.
Ее сердце подпрыгнуло. Нет. Этого не может быть. Что делает любовь ее беспечной юности, мужественный герой ее мечтаний, похититель ее снов, в одной из частных тюрем на отдаленном острове Сан-Тимотео в Карибском море?
Прикусив губу, Лайла решила, что этому может быть единственное разумное объяснение: у нее, наверное, галлюцинации…
Мрачные охранники бросили мужчину на бетонный пол соседней камеры. Один из них задержался и со злостью пнул его ногой по ребрам, затем вышел вслед за первым, заперев обе двери.
Каждый нерв в ее теле напрягся. Нужно что-то предпринять. Однако суровые уроки, полученные за последний месяц, усилили ее врожденное чувство осторожности. Не обращая внимания на бешеный стук сердца, Лайла заставила себя остаться на месте, пока не стихнут шаги надзирателей. Затем, не в силах больше ждать, она подошла к решетке, отгораживающей ее камеру от соседней. Опустившись на колени, начала внимательно изучать лицо товарища по несчастью.
Волевой подбородок, красиво очерченный рот, прямые брови… У нее не осталось никаких сомнений. Хотя с годами его плечи стали шире, черты красивого лица тверже, это был он.
Доминик Девлин Стил.
Лайла была ошеломлена. Что он здесь делает? Неужели это совпадение? Причудливый поворот судьбы?
Это казалось маловероятным. Напрашивалось другое объяснение: он оказался здесь по поручению ее бабушки. Сколько Лайла ни пыталась, она так и не поняла, как пересеклись пути Эбигейл Энсон Кларк Кантрелл Трэйберн Соммерс и Доминика Стила.
Еще меньше она понимала, почему он рисковал своей жизнью рада нее.
Тряхнув головой, Лайла решила, что всё это не имеет никакого значения. После месяца, проведенного в одиночестве, страхе и отчаянии, увидеть знакомое лицо было настоящим чудом. Даже его. Особенно его.
Лайла просунула руку между прутьев решетки и дрожащими пальцами коснулась заросшей щеки Доминика. Кожа была теплой, щетина приятно покалывала пальцы. Даже десять лет не смогли притупить тех чувств, которые вызывало у нее любое прикосновение к его телу.
Но сейчас ее больше всего беспокоило то, что он не подавал никаких признаков жизни.
– Я не могу поверить, что это действительно ты. Прошу тебя, поговори со мной или хотя бы пошевелись. Пожалуйста.
Он не шелохнулся. Закусив нижнюю губу, она попыталась найти какое-то решение, но, убедившись в собственном бессилии; лишь еще сильнее отчаялась. Лайла сжала губы, чтобы заглушить стон. В горле застрял комок.
Девушка устыдилась собственной слабости. Ну и что из того, что после месяца, проведенного за решеткой, она расчувствовалась при виде знакомого лица?
Лайла носила фамилию Кантрелл. Едва она вышла из младенческого возраста, ей начали внушать, что ни при каких обстоятельствах нельзя потакать своим слабостям и терять самоконтроль.
Тем более, что это не ты валяешься побитая и без сознания на грязном полу. Она должна думать над тем, как помочь Доминику, а не заламывать руки, как героиня второсортной мелодрамы. Лайла ясно представляла, что сказала бы на это ее бабушка. У нее в ушах отчетливо звучал знакомый аристократический голос: «Ради бога, дитя мое! Прекрати распускать нюни и веди себя достойно имени Кантрелл!»
Воображаемые слова бабушки подействовали на нее как ушат холодной воды. Сглотнув, Лайла сделала глубокий вдох, чтобы подавить нахлынувший на нее поток эмоций. К ее облегчению, комок в горле исчез, а руки перестали дрожать. Внимание снова переключилось на Доминика. В первую очередь она должна выяснить, ранен ли он.
Протянув руку, Лайла принялась обследовать его. Она проверила, нет ли у него на голове шишек, осмотрела шею, затем осторожно прощупала бок, который находился ближе к решетке, часть спины и плечо.
Она не обнаружила ничего, за исключением того, что все тело Доминика сплошь состояло из стальных мышц. Именно таким она помнила его, и ею вновь овладело отчаяние.
– Давай, Ники. – С ее губ сорвалось ласкательное имя, которое она дала ему много лет назад. Поглаживая его плечо, Лайла прошептала: – Кончай валять дурака. Ты мне нужен. Правда, очень нужен. Очнись. Пожалуйста, очнись…
– Черт побери, Лай. Вот это да!
– О! – Ее взгляд снова упал на его лицо, и она обнаружила, что смотрит в знакомые глаза цвета травы. – Ты очнулся!
– Да. – Несколько секунд он неподвижно смотрел на нее, затем осторожно приподнял голову, тряхнул ею и поморщился. – Мне повезло.
И снова зажмурился, будто его раздражал свет.
Лайла почувствовала новый приступ тревоги. Что, если у него сотрясение мозга или перелом основания черепа? Или – она вспомнила, как две минуты назад его ударили ногой в бок, – сломаны ребра? Господи, у него же может быть внутреннее кровотечение! У Лайлы пересохло в горле, и она сглотнула.
– Где у тебя болит?