Узники Тауэра
Шрифт:
– Нет, – ответила Мария, – это будет безжалостно: так мы наряду с преступниками разорим и убьем многих бедняков, ни в чем не повинных людей.
Великодушие с королевской стороны вызывало рыцарственное благородство с другой. Один из мятежников, Джон Фиц-Уильям, предложил Уайату захватить королеву, чтобы разом покончить со всеми вопросами. Тогда-то вместо ответа Уайат схватил свою дубинку и целый день гонялся за негодяем, который хотел поднять руку на его королеву. Когда же Уайат устал, то передал дубинку своему слуге со словами:
– Разыщи этого мошенника и смело вздуй его!
А,
Эти порывы романтического великодушия в общем-то и привели его к гибели. Однажды мятежники увидели, как какая-то лодка пытается отчалить от пристани Тауэра. Переправа через реку по условиям военного времени была строго воспрещена; кентцы открыли огонь и убили лодочника, который оказался слугой наместника Тауэра Джона Бриджеса. Обезумев от гнева, Бриджес в отместку велел артиллеристам снести все здания на противоположном берегу. Жители объятых пламенем домов бросились к Уайату.
– Сэр, – кричали они, – из-за вас мы будем вконец разорены, а наши дети убиты! Ради самого Господа, смилуйтесь над нами!
Уайат некоторое время колебался: внять мольбам означало лишиться выгод занимаемой позиции. Но, в конце концов, его мятежное сердце не устояло против женских слез.
– Избави Бог, чтобы хоть один ребенок пострадал из-за меня! – воскликнул он.
Он решил перебросить армию через Темзу и окружить Лондон с северного берега. Уплатив жителям разрушенных домов за причиненные им убытки, он двинулся на Кингстон, куда пришел ночью. Но оказалось, что мост здесь разрушен, лодки отогнаны к противоположному берегу, а переправу защищают двести королевских гвардейцев.
Идти назад было уже невозможно, так как сразу после его ухода королевские войска заняли Саутварк. Уайат решился пробиваться вперед во что бы то ни стало. При помощи артиллерии он очистил берег от неприятельских солдат; затем четверо медуэйских пловцов под пулями доплыли до другого берега, отвязали лодки и доставили их Уайату. Все же лодок было недостаточно, чтобы переправить всю армию Уайата. Поэтому он оставил на кингстонском берегу лошадей и артиллерию и двинулся дальше с горсткой наиболее верных людей. Они шли всю холодную февральскую ночь и на рассвете, страшно утомленные, пройдя мимо Сент-Джемского дворца, где находилась королева, очутились в предместьях Лондона, лицом к лицу со всей королевской армией.
Весь город встрепенулся при звуках барабанного боя, раздавшихся в четыре часа утра. Правительство хорошо подготовилось к встрече Уайата. На всем протяжении Сити – от Айслингтонского форта до Сент-Джемских полей – сверкали тысячи ружей и копий. Отлично вооруженная королевская армия готовилась покончить с кучкой усталых мятежников.
Тем временем Уайат невзирая ни на что рвался к Тауэру. Воодушевив своих людей речью, он и его двоюродный брат Томас Кобгем повели мятежников в глубь Лондона. Отряды королевской армии, попадавшиеся на их пути, отступали без боя, заманивая кентцев все дальше и дальше в лабиринт улиц и переулков. Наконец, умирающий от усталости и голода, Уайат увидел перед собой королевскую цитадель.
– Я дошел! – воскликнул он и в изнеможении повалился на землю.
Увы,
– Сэр, лучше сдайтесь, вы проиграли дело. Прекратив кровопролитие, вы скорее можете рассчитывать на милость королевы.
Люди Уайата требовали продолжить битву, но их предводитель, желая сохранить им жизнь, протянул свой меч Харви.
В пять часов утра Уайат уже стоял пленником у ворот Тауэра, которые теперь сразу раскрылись перед ним. Джон Бриджес встретил его, размахивая мечом:
– Изменник, негодяй! Не будь над тобой закона, я бы с радостью пронзил тебя этим мечом!
– Немудрено это сделать теперь, – хладнокровно возразил Уайат и с презрительной усмешкой проследовал в отведенную ему темницу.
Казнь Джейн Грей
Смертный приговор Джейн Грей был давно вынесен и только на время отсрочен.
Прошло семь месяцев с момента окончания ее девятидневного царствования. Ее сторонники один за другим сложили голову на плахе, и при дворе никто даже шепотом не смел называть ее имени. Но Мария ни на минуту не забывала о своей сопернице, вернее, о ее душе.
Накануне страстной среды 1554 года к узнице пришел отец Феккенгем, духовник королевы, вестминстерский аббат и декан собора Святого Павла. Как богослов, он был весьма искушен в божественных материях, но в остальном отец Феккенгем был довольно грубоват и прямолинеен. В его глазах леди Джейн выглядела человеком, легкомысленно осудившим свою душу на вечную погибель, поэтому он без всякой задней мысли посвятил те немногие часы, которые ей оставалось жить, на нравственную пытку грешницы.
Объявив узнице смертный приговор, отец Феккенгем был поражен грустной и спокойной улыбкой, появившейся на лице леди Джейн; аббат нашел это неестественным и даже нерелигиозным. Он стал говорить о греховности человека, спасении души, необходимости раскаяния, но, к своему удивлению, обнаружил грешницу в полном ладу с ее совестью, примиренной с Богом и людьми. Кротко и терпеливо выслушав отца Феккенгема, леди Джейн заключила богословский спор просьбой позволить ей провести оставшиеся часы в молитве. Аббат увидел, что одним днем тут не обойдешься, и решил добиться отсрочки казни, назначенной на пятницу. Мария после некоторых колебаний уступила.
Леди Джейн вторично приняла отца Феккенгема с холодком; казалось, что принесенная им новость огорчила ее. Она сказала ему, что хочет умереть и просит только оставить ее одну.
Узнав о результатах нового посещения узницы, королева в гневе приказала немедленно изготовить указ о казни Джейн Грей в понедельник и тут же подписала его. В комнату леди Джейн ворвалась толпа монахов и священников, которые оказались самыми жестокими ее мучителями, ибо они не оставляли ее одну ни на минуту до самой смерти. Но все богословские доводы о необходимости принять католичество разбивались о непреклонную решимость леди Джейн умереть в той вере, в которой она родилась.