Узурпатор ниоткуда
Шрифт:
Остался Майк. Змея никак не хотела смотреть на него, дергалась в руке колдуна, дрожала, извивалась… Прошла минута, другая… Никому из нас так долго не приходилось ждать. Наконец Мгетунду со стоном швырнул скелет… И замолчал.
Но и без того было видно, что ожерелье легло так аккуратно, что не задело ни одного камня, ни одного пятна куриной крови.
— Мамба не скажет тебе ничего, — подытожил колдун. — Она не видит тебя. Ты — никто. Уходи.
Кому как, но мне после обряда вуду доктор прописывал принимать спиртное. Видимо, ребятам из Вильнюса было прописано то же самое, да и днепропетровские доктора не слишком отличаются от своих коллег из других стран.
В темноте мы вернулись в центр Банги и начали рейд по местным забегаловкам.
Черные братья, едва завидев наше появление в ресторане «Жюстин», как-то сразу насторожились. Саша объяснил, что дело вовсе не в расизме, а просто летчиков из бывшего Союза здесь узнают сразу, и ждут от них всяких идиотских выходок по пьяному делу.
Здесь все было весьма дешево, начиная от виски и заканчивая проститутками. Правда, последнее блюдо меня не соблазнило ни в коей мере. Я не спрашивал у Саши, что такое «малина», но воображение подсказало.
Зато, что касается съестного — все было очень вкусно и, похоже, франкоговорящие повара сами хорошо представляли то, что готовили. Французская кухня — не самая ужасная на свете, даже в африканском исполнении. Но черные официантки были не слишком любезны — мне они чем-то напомнили наших буфетчиц. Побалагурив с одной из них, Дэйв рассказал нам о ресторанном сервисе в Замбии. По его словам, один тамошний израильтянин невразумительного происхождения из числа аэродромной обслуги пригласил его прежний экипаж в один из популярных кабаков Лусаки.
— Мы пришли, — говорил командир, — там давка, приличные места все заняты, только один столик — между окнами с кондиционерами и фонтаном пустует, на нем табличка — «зарезервирован». Израильтянин плюхается за него, приглашает остальных, но тут подлетает официантка и вежливо просит освободить места. Как этот парень начал орать! В других местах жарко, публика противная, кабак — дрянь, и вообще он сейчас сообщит об этом безобразии на радио и ТВ. И что бы вы думали? Девушка улыбается, рассыпается в извинениях, и позволяет нам расслабляться всю ночь, причем компания обслуживалась в первую очередь и даже без обсчета. На следующий день — картина точно та же. Пришли, плюхнулись, невзирая на табличку, выслушали вопли израильтянина, извинения официантки, затем получили сервис. Приходим на третий день — кабак не узнать. Сколько столиков они могли втиснуть между фонтаном и окном, столько и втиснули — выбирай не хочу. Мы сели, ждем. Ждали, наверное, полчаса. Этот парень начал орать, никто его не слышит. Пришла толстая вонючая негритоска, толстокожая как бегемот. Еще через полчаса притащила заказ. От еды воняло еще хуже, чем от официантки, виски пить было невозможно. Наш парень пошел на разборки и исчез. Нет его час, два. Мы, что могли, съели и выпили, пошли его искать. Нигде нет, и все тут. Никто его не видел, никто ничего не знает. Нам с утра в рейс. По возвращении встречаю его в аэропорту — жив-здоров, катает по полю трапы. Привет, говорю. Тот — привет, и уходит. Узнаешь? — спрашиваю. Тот отвечает: нет, и чуть не бегом со своим трапом от меня.
— Африка опасна, — процитировал Толя кого-то из классиков.
— Похожий случай был в Кении, — сказал Майк. — Только с туристами из России. Те тоже нагло себя вели, но швыряли столько денег, что хозяева позволяли им третировать персонал как только им вздумается. Потом русские отправились на сафари в саванну и не вернулись.
— Вранье, — вмешался Саша. — С туристами так ни в одной стране мира не поступят. И вообще это было не в Кении, а в Уганде. И не на сафари «новые русские» поехали, а на рафтинг — по горной реке сплавляться. Все вернулись, только почему-то о впечатлениях никому не рассказывали, только молча пьянствовали. Видимо, негры показали им какой-то особенный экстрим…
Виски здесь, на мой взгляд, было отвратным. Независимо от того, что бы мы не выбрали — скотч, бурбон или «Тичерз» — на вкус все одно и то же — неочищенный самогон.
Саша сказал, что есть места, где выпивка лучше. Мы спросили, где именно, и Саша ответил. Название было для русского уха совершенно нецензурным, но его понял даже Курт. Однако по-настоящему заведение, куда мы перекочевали из «Жюстина». называлось «Пис д’О». Это был смешанный вариант бара, дискотеки, казино и гостиницы из числа тех, где сдают номера по часам. Все мы уже были на взводе, но я скоро пожалел, что нас сюда принесло. Выпивать и вести беседу было невозможно — из колонок неслась «клубная» музыка, под которую плясали черные девчонки, а там, где было тише, резались в карты черные парни с бандитскими замашками. Готов поклясться, что у некоторых из парней под жилетками скрывались серьезные пушки.
Кроме карт, здесь можно было сгонять партию в бильярд, но столы для пула, как я убедился, стояли в душном зале в первую очередь для того, чтобы молодым негритянкам можно было выставлять свои особенности в наиболее выигрышном ракурсе, а также хватать игроков за выступающие части тела. Местные красотки, едва заметив наш интерес, тут же принялись нахально вешаться на нас.
Одна из них, выбравшая своей жертвой меня, заявила, что она — не проститутка, а студентка, и потому готова обслужить меня бесплатно. А если мне понравится, до двух свиней и десятка кур ее папаше будет достаточно, чтобы стать моим тестем…
Мне повезло, что я сидел в углу, зажатый между столиком и стойкой бара, а потому мог общаться с прелестницей на расстоянии. Дэйву и Майку повезло меньше. Девушки в коротких юбочках уже сидели у них на коленях, обнимали пилотов за шею, терлись и ерзали, что-то жарко шепча. Вид у литовских летчиков был несчастный — им и хотелось, и моглось бы, но…
От черных красавиц здорово несло луком и лежалыми кокосами. Наверное, и про СПИД никто из нас не забывал. Отмахиваться от негритянок было сложно, к тому же ставший совсем угрюмым после гадания Курт нажрался до чертиков и все норовил сползти под стол. Приходилось следить и за ним. И за картежниками с подозрительными физиономиями — что-то зачастили они к стойке бара, все дольше задерживаясь возле нашего столика.
Словом, вечер не очень удался. Я, хоть и не был пьян, но пить здешнее пойло больше не мог: при виде и запахе этого так называемого «виски» ужин начинал бунтовать — в «Пис д’О» выпивка оказалась ничуть не лучше, чем в «Жюстине». Я тоже сделал вид, что засыпаю. Толя несколько раз пытался меня вразумить, говоря, что негоже позорить отечество, но мне было плевать.
Отбив последние атаки негритянок, мы потащились к машине. Конечно, какой-нибудь рьяный полицейский запросто мог бы выписать штраф за управление в пьяном виде, либо посадить водителя в участок, тем более что никакого водительского удостоверения у Саши отродясь не было. Да еще здесь хорошо помнили одного украинского «аса», который, напившись, трижды сносил своей тачкой какой-то монумент в центре Банги, за что этого парня объявили в стране персоной нон грата.
Но до дома мы добрались без происшествий, Дэйв и Майк вынесли уставшего Курта, меня до комнаты доволок Толя. Я, прикидываясь более пьяным, чем был на самом деле, все же уговорил приятеля дать мне возможность расположиться на ночлег самостоятельно.
Расположиться-то я расположился, но в животе и в голове было мерзко. Я опасался того, что придется либо топать в садик к «удобствам», либо отрывать противомоскитную сетку и высовывать голову в окно, выходящее на задний двор. Сон не шел, но при мысли о сигарете замутило еще сильнее.