Узурпатор
Шрифт:
Три дня спустя близ реки, которой в будущем предстояло получить название Дордонь, рыцари тану массированным ударом обрушились на медленно ползущую колонну транспортных механизмов двадцать второго века. Но даже в ослабленном состоянии люди-операторы намного превосходили тану в трансментальном видении, поэтому попытка застать их врасплох не увенчалась успехом. Хитроумное снаряжение, которое спасающиеся бегством мятежники второпях захватили с собой из двадцать второго века и с которым они даже не были должным образом знакомы, теперь было подготовлено к бою. Солнечные батареи полностью заряжены, ручное оружие роздано, наведены индивидуальные силовые экраны
В последовавшей стычке полегли четыреста девятнадцать рыцарей тану, в том числе правитель Сазарана и Хуал Великодушный. Те, кто остался жив, практически все получили ранения и остались лежать на поле боя.
Летучую Охоту Ноданна уничтожили, а сам Ноданн едва не уронил драгоценный Меч Шарна в реку и утратил не только свое Аполлоново величие, но и присутствие духа.
Лорд Гильдии Принуждения Лейр лишился в схватке руки, половины ноги и части печени. Восемь месяцев провел он на излечении в коже, а за это время его младший коллега, человек Эусебио-Гомнол, укрепил свое положение и решил на следующий год бросить своему угасающему начальнику вызов.
Пришельцы вышли к Атлантическому побережью. Там они собрали из своих вездеходных модулей корабли, подняли паруса, раздули сильный психокинетический ветер и уплыли в сторону заката.
Врата времени после двухмесячного перерыва вернулись к нормальному режиму работы.
Вняв совету Ноданна, Тагдал, Верховный Властелин Многоцветной Земли, издал указ, которым объявлял слухи о появлении каких-то пришельцев-чужаков и якобы учиненном ими разгроме не соответствующими действительности.
В течение двадцати семи последующих лет королевство тану благоденствовало, но лишь до того дня, когда вскрылся Гибралтарский пролив и Средиземное море заполнилось водой.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЭПОХА ПОСЛЕ ПОТОПА
1
Над разоренной Мюрией кружил огромный ворон. В последнее время ему приходилось все дальше улетать от своей горной вершины: добыча на близлежащем побережье Испании была выбрана почти подчистую, трупы все глубже и глубже погружались в ил наступающего Средиземного моря. Много месяцев назад начал ворон свою охоту за золотыми торквесами и за это время отыскал их столько, что стал обладателем несметных сокровищ.
Под собой ворон видел лежащую в развалинах Мюрию. После почти четырехмесячного сезона дождей бывшая столица тану в Многоцветной Земле уступила натиску буйной плиоценовой растительности. Теперь, когда большинство маленьких садовников-рамапитеков погибло, побеги, ростки и стебли декоративных кустарников беспрепятственно заполняли пространство внутренних двориков, устилали величественные лестницы, вились по беломраморным стенам. Молодая поросль пробивалась даже сквозь двери и окна зданий и, взламывая красные и синие черепицы, карабкалась на крыши. Из растрескавшихся древесных стволов лезла путаница новых побегов. Разносимые водой и ветром семена и споры с поистине вурдалачьей настырностью прорастали в трещинах каменной кладки и между дорожными плитами.
Растительность безжалостно ломала и крушила величественные постройки, возведенные тану и их искусными рабами-людьми: просторные эспланады, особняки, спортивную арену, торговую площадь. По некогда блестящим алебастровым поверхностям и по ныне потускневшим мозаикам расползлись плесень, мхи и примитивные цветковые. Безудержно разросшиеся мелкие бурые грибы превратили массивные колонны дворца короля Тагдала в невзрачные столбы. Давно не возжигаемые серебряные фонари, окаймляющие пустынные бульвары, почернели от морских испарений. Темный пятна плесени обезобразили геральдические щиты, украшавшие фасады палат пяти ментальных гильдий. Даже высокие стеклянные шпили с навсегда потухшими феерическими светильниками покрылись коркой кристаллов соли и коростой лишайников.
Летая кругами, ворон сосредоточил свои поиски на северной оконечности разрушенного города. Район доков был полностью затоплен водой. Свинцовые волны плескались уже на середине склона, уходящего вверх, к комплексу зданий Гильдии Принуждения. Стеклянная крыша одной из секций громадной постройки была разбита, и теперь в находящемся внутри цехе по производству золотых торквесов не осталось ничего ценного. Ворон позаботился об этом.
Его трансментальный взгляд проникал сквозь воду и скалы, достигая подводных пещер, что некогда были сухими и возвышались над солончаками, опоясывающими Каталонский залив. Много месяцев назад, когда город Мюрия был еще цел, в одной из пещер ворон скрывался со своими обреченными друзьями. И именно туда являлся тот предатель! (Но и о нем ворон уже позаботился.) Раньше или позже займется ворон и другими неоконченными делами, потому как это создание, эта птица, что в неустанном поиске скользила по серому мартовскому небу над серыми водами нового моря, была на редкость последовательна в своем безумии.
Одну за другой ворон просвечивал взглядом пещеры, загроможденные всяким хламом, занесенным сюда первым гибельным валом потопа, а потом погребенным под толщей воды. Но верхние полости некоторых пещер до сих пор оставались заполненными воздухом. Из одной такой пещеры и исходил предательский импульс от драгоценного металла.
— Золото!
Пронзительный торжествующий крик эхом разнесся но утесам Авена. Ворон камнем рухнул вниз, но над самой поверхностью свинцового моря недвижно завис, распластав огромные, черные как смоль крылья. И вот уже вместо ворона возникла хрупкая женщина с копной белокурых волос, облаченная в вороненый панцирь, наколенники и латные рукавицы. Фелиция громко рассмеялась и в один миг предстала обнаженной — с белым, словно схваченным соляной изморозью телом, с широко распахнутыми глазами.
Без единого всплеска, словно стрела из плоти и крови, вошла она в воду. Одним броском, будто торпеда, преодолела подводный туннель, ведущий в пещеру. Источая бледный голубоватый свет, подобный огням святого Эльма, подошла по воде к узкому выступу, на котором лежало тело. При виде мертвого врага Фелиция снова громко рассмеялась, но неожиданно поняла, что потускневшее стекло доспехов имеет рубиново-красный цвет, а вовсе не аметистовый, как вначале ей показалось в лучах обманчивого голубого сияния. Красный — цвет Гильдии Целителей.
— Нет! — пронзительно вскрикнула Фелиция, падая на колени перед трупом рыцаря тану.
Его глаза были прикрыты набрякшими веками, челюсть безвольно отвисла, к раздробленному черепу прилипли светлые волосы. Золотой торквес был забрызган ошметками гниющей плоти.
— Ох, нет, — запричитала Фелиция. — Только не он…
Подвывая и судорожно всхлипывая, она стала соскребать плесень, покрывшую геральдические символы на нагруднике. Наконец рисунок полностью открылся взору. Это было стилизованное изображение дерева, отягощенного самоцветными плодами, а не пронзенный стрелой череп — эмблема Куллукета.