Узы крови
Шрифт:
— Завтра? Ты думаешь, завтрашний день будет чем-то отличаться от сегодняшнего? — спросил он.
Рука Анны ласково погладила то место, где он только что стоял.
— Да, думаю, — отозвалась девушка. — Ты сам говорил: твой народ меняет место, когда земля устает. Нам просто нужно догнать их.
Тагай повернулся, все еще избегая встречаться с ней взглядом. Его голос звучал горько:
— Ты видела поля. Земля здесь богатая. Зерно наливается, хотя сорняки пытаются заглушить его. Эти люди не меняли места сами. Этих людей прогнали.
Она обратила внимание, что он перестал называть их своим племенем.
— Тогда мы найдем то место, куда их прогнали, Тагай. Найдем.
Прежде чем он сумел ей ответить, их позвали по именам. Крик слышался за краем поляны, с тропы, которая вела к реке.
Анна была рада, что ему помешали.
— Мы здесь, капитан! — откликнулась она. — Впереди, в деревне.
Появился Жаке — он быстро передвигался с помощью самодельного костыля, который она соорудила для него, как только они достигли земли. Он очень неудачно сломал ногу, упав на палубе во время шторма посредине Атлантики. Анна умело соединила разошедшиеся края кости, из своих скудных запасов сделала ему питье, которое умеряло раздражительность больного, и сидела с ним в его тесной каюте, выхаживая во время лихорадки, вызванной переломом. С тех пор капитан преклонялся перед дочерью Жана Ромбо.
С капитаном шли двое его матросов. Несмотря на молодость, они с трудом за ним поспевали.
— Неужели обязательно все время так торопиться?
Жаке встал на одну ногу и, тяжело дыша, замахнулся на них костылем. Ему трудно было сердиться на Анну, так что он переносил свою злость на Тагая.
— Может, ты и один из них, паренек, но в твоем парижском наряде этого не заметно. — Он указал на грязную и потрепанную одежду Тагая. — Тебя скорее утыкают стрелами, чем обнимут, как пропавшего братца!
— Хотел бы я стать для них мишенью, — проворчал Тагай и отошел, взбивая ногами облачка черной пыли.
Он быстро ушел за деревья.
— Возвращайся-ка обратно, парень!
Жаке заковылял следом за ним, но Анна удержала капитана.
— Оставьте его, дядя Пьер, — тихо молвила она. — Он разочарован.
— Как и я! — рявкнул капитан. — Как я смогу обменять товар, если мы не отыщем индейцев, а? Скажи-ка мне! А если мы не наладим обмен, то нам придется скоренько двигаться в Гаспе, чтобы ловить рыбу. Вы не заплатили мне столько, чтобы можно было вернуться во Францию с пустыми трюмами.
Его слова были гневными, но тон выдавал истинные чувства. Как и всегда, прикосновение Анны его успокоило.
— Знаю. — Она улыбнулась. — Еще немного, ладно? Скоро мы все найдем то, что искали.
— Ну, здесь мы этого не сделаем. Что-то в этих краях не так. Когда я был тут с адмиралом в тридцать шестом, то повсюду стояли благополучные поселения. Если я правильно помню, эти края назывались Сатадин. Так что попробуй уговорить нашего друга и давай плыть дальше, вверх по реке. Следующей деревней должна быть Стадакона, и если их и там не окажется, то, стало быть, они отсюда ушли и мы уже завтра отправляемся в Гаспе.
Жаке заковылял обратно, а Анна пошла следом за Тагаем по узкой тропинке, которая вела в лес. Ей хотелось побыть одной. Девушке не нужно было видеть разочарование Тагая и тревогу Жаке — она и так понимала, что случилось нечто страшное. Чем дальше они плыли по реке, которую капитан называл рекой Святого Лаврентия, тем большее беспокойство снедало Анну. И это беспокойство не было связано с неуверенностью после семинедельного плавания или тревогой из-за предстоящего дела. И оно не было вызвано странной красотой этой земли, которая так не походила на знакомые девушке края, — чужой земли с ее лесами громадных кипарисов и кедров, орешников и елей, с ее заливами и высокими скалистыми обрывами. Нет, дело заключалось в том непостижимом сходстве, которое эти незнакомые края имели с тремя городами, где Анне довелось жить в последнее время, — с Сиеной, Лондоном и Парижем. Как все эти города, новая земля пропиталась запахом смерти.
Девушка поднялась на холм по каменистым террасам, походившим на лестницу, вырубленную для великанов. По мере подъема лес редел. Там, где склон выравнивался, появлялись обильные заросли дикого винограда. Анна обнаружила Тагая среди них — он обрывал мелкие зеленые шарики с лоз, пережевывал их и выплевывал крошечные косточки.
Юноша почувствовал ее присутствие, но не обернулся. Притянув к себе кисть винограда, Анна тоже прикусила ягоду.
— Ох! Тебе не кажется, что он чересчур молод, Тагайниргийе? Подожди еще месяц — и, может быть, он окажется сладким!
— А еще через шесть месяцев у нас могло бы появиться вино — если бы мы знали, как его делать. — Поскольку она заговорила с ним на его собственном языке, он ответил ей на нем же. — И чего бы я не дал сейчас за стакан бордо! В голосе юноши звучала горечь, вызванная видом сожженной деревни, и Анна подошла к нему поближе.
— Я знаю, как делать вино. Мой отец производил такое вино, что после него ты посчитал бы бордо уксусом.
— Сомневаюсь.
Тагай наблюдал, как она приближается, — как всегда, завороженный улыбкой в ее глазах.
— Так не создать ли нам первый виноградник в Новом Свете, Тагайниргийе? Может быть, как раз на этом месте, коль тебе так понравились эти ягоды?
Ее рука легко легла ему на плечо. Помедлив немного, он высвободился. Как всегда, ее прикосновение смутило его, и он попытался спрятаться за словами.
— Почему ты называешь меня полным именем?
— А разве ты не говорил, что «Тагай» значит просто «Малыш», а вторая часть твоего имени означает «Медведь»?
— Да. Но французам было лень произносить мое имя целиком. «Малыш» — подходящее прозвище для домашнего любимца!
— Тогда, может, мне стоит называть тебя просто «Медведем». Потому что ты вернулся в свой родной лес.
Тагай вздохнул. Солнце уже достигло зенита и теперь пробивало жидкую листву. Под одеждой кожа стала липкой.
— Наверное, я не хочу, чтобы мое племя узнало вино, пусть даже хорошее. Его радости обходятся слишком дорого.
— Ты поэтому не пил во время плавания?
Тагай кивнул, отмахиваясь от мошкары, которая густо окружала его голову жужжащим шлемом.
— Тогда мы не станем делать вино, Медвежонок. Жара, насекомые, вкус незрелого винограда, обжегшего язык кислотой…